В глубинке накануне возможной «второй волны» эпидемии

Изо всех наших поездок в сельскую глубинку в одну из областей Центральной России за последние 15 лет эта была самая сложная и в то же время самая продуктивная. Поездке предшествовали два больших искушения, из-за которых она едва не сорвалась. В воскресенье в самом начале службы, когда я пришел в боковой придел чтобы исповедовать, в храм подобно урагану ворвался р.Б. А. Побагровев и клокоча от ярости, он, потрясая увесистой папкой, громко восклицал: «Вот! Здесь все собрано - про все Ваши дела! Если Вы еще раз мне сделаете замечание – я тут же пойду через Патриарший мост (ведущий к храму Христа Спасителя – иг.К.) и передам Патриарху…» (далее вместо имени Предстоятеля он озвучил его фамилию). Ну вот, подумал я, как всегда накануне поездки попытка ее сорвать, выбить из колеи. Второе искушение произошло вечером накануне отъезда. Собирая вещи, я открыл сейф в ризнице, чтобы взять антиминс. Внутри все оборвалось, когда я не обнаружил его на своем постоянном месте. Длительные поиски пропажи успехом не увенчались. И лишь утром святыня была обнаружена. Вспомнил слова прп. аввы Дорофея: «Если перед каким-то добрым делом и после него не было искушений, то значит оно Богу неугодно».  

Со мной поехал еще один священник и за шесть дней нашего пребывания мы совершили шесть Литургий, соответственно, и шесть вечерних служб накануне. А еще полунощницы, павечерницы, молебны. В двух храмах, а именно в селе Михайлова Гора на престольный праздник в день Преображения Господня и в селе Дмитровское в церкви св. вмч. Дмитрия Солунского это были первые Литургии (храм в с. Михайлова Гора был закрыт в хрущевское время, а храм в с. Дмитровское – в 30-е годы).

Пятиглавый Преображенский храм, построенный в первой половине 19-го века, своими параметрами напоминал собор. Искушения продолжились и здесь. Изготовленный накануне престол для правого придела храма никак не проходил через Царские врата – помощники не просчитали этот момент. Пришлось переносить престол из малого деревянного Никольского храма, находившегося рядом. Утром в самый день праздника Преображения долго не могли найти ключи от храма. Несмотря на некоторые сокращения последований праздничной службы, а точнее прочтения их втай, например, тропарей и кондаков на входных молитвах и канона на молебне, служба продолжалась почти пять часов. Началась она с водосвятного молебна, положенного в престольный день. Молитвы на обновление храма, полунощница, часы (третий, шестой и девятый), Литургия, молебен, крестный ход, освящение плодов, проповедь и благодарственные молитвы. Только перекусили яблоками, помидорами и крыжовником, как раздался звонок – «на проводе» генеральный подрядчик нашего храма: «Я подъеду с рабочими через двадцать минут – буду смотреть крышу храма». Я всегда говорил, что поднять такие огромные заброшенные храмы возможно только на дрожжах молитвы.… После осмотра крыши было сделано очень пессимистическое заключение: «То, что было сделано по крыше ранее, никуда не годится. Все в очень плохом состоянии и, вообще, главное сейчас не крыша, а опасно накренившийся главный купол».

В этот же день в поселке Приозерном освящал шестиметровый поклонный крест. С одной стороны, он возвышается над окрестностями, но с другой, из-за того, что он стоит  у дороги, пение и чтение около него заглушается проезжающими машинами. Это место отвела администрация. Не соглашаться с этим вариантом означало бы откладывание решения вопроса в долгий ящик. В конце концов, застолбив место, создав плацдарм, можно будет со временем перенести крест в другое место, вглубь поселка. К сожалению, мастер, изготавливавший крест, не соблюл все необходимые пропорции, что меня весьма огорчило.

Поселок был основан в 1957 году. Находится он напротив большого озера. В озере не купаются, т.к. оно очень илистое. В настоящее время в поселке проживает около пятисот человек. Из прежней инфраструктуры сохранилась немногое, главным образом, начальная школа.

Весь вечер общались с руководителем сельхозкооператива Игорем Михайловичем, проживающим в селе Вышково (в его молитвенном доме через день я совершил Литургию). Первое, что поразило:  территория вокруг дома была совершенно не ограждена. С двух сторон к ней вплотную подходят поля. За домом искусственный пруд, в котором хозяин с гостями ловят рыбу. На большой лужайке перед двухэтажным деревянным домом резвились около десятка собак. Увидев нас, они подняли сильный гвалт. Я невольно взмахнул руками, как бы дирижируя – в какой-то момент показалось, что беспорядочный собачий лай превратился в слаженную симфонию оркестра.

Мне было интересно все: комбайны и косилки, лошади и коровы с бычками, урожайность полей и надои на фермах, цены на продукцию и зарплаты работников, проблемы сбыта и перспективы развития. Выяснилось, что в настоящее время Игорь Михайлович единственный в районе кооператор, который занимается сельским хозяйством. Еще несколько лет назад у него было около трех тысяч гектар, осталось только 800. Не более двух десятков работников – проблема кадров стоит очень остро, люди отвыкли от работы. «Когда предлагаешь работу летом, люди говорят: «Ну кто же работает летом -  очень жарко», а когда зимой: «ну кто же работает зимой – очень холодно»» - делился Игорь Михайлович. И еще: «Раньше в каждой деревне были ферма, конюшня, овчарня и т.д. Бездумные укрупнения деревень все это разрушили». Стадо коров насчитывает около ста голов. Рассматриваем его в бинокль – выделяются огромный белый бык и резвая черно-бурая лошадка, на которой восседает колоритный бородатый цыган. То и дело слышится свист его хлыста и … густая матерная брань. Она извергается из уст пастуха непрерывно, не стесняясь ни хозяина, ни его гостей. Я подумал: «Боже мой! Какая же ожидает его загробная участь после такой чернухи?!» Вспомнил про известное письмо «деятелей культуры», в котором они призывали Президента легитимизовать мат – заклинания, призывающие нечистую силу. Ровно в 19:30 стадо загоняется на ферму, где происходит вечерняя дойка. Посетили еще несколько строений, сушилку, веялку. Видели машину для размельчения комбикорма, сенокосилку и пр. Все механизировано, стоят большие и маленькие агрегаты.

Спрашиваю Игорь Михайловича: «Приходское хозяйство тоже не маленькое, у меня есть список общины с анкетой на каждого, инструкции по всем направлениям, правила проживания, общинный домострой (внутренний устав) – это мой пульт управления. Есть ли что-нибудь подобное у Вас?»

Он: «Нет, ничего такого нет, я все держу в голове».

Я: «В детстве я бывал в деревне на родине отца в Воронежской области, пас даже коров верхом на коне (его звали «Серко»). Отец меня тогда огорчил: «Скоро вся эта лирика закончится – все будет механизировано, будут электронные пастухи, в лошадях необходимость отпадет». И еще отец подшучивал: «Вы, городские, наверно, думаете, что булки растут на деревьях».  Все, что я сейчас увидел, для меня это, по большому счету, темный лес. Малопонятно, как и для большого числа прихожан малопонятно то, что совершается в храме».

Он: «Все это впитывается с молоком матери, к тому же я учился – заканчивал сельхозакадемию».

О многом мы поговорили: о продолжающихся смертях от паленой водки, варварской вырубке леса, о непомерных ценах на горючее (до перестройки 2 копейки за литр, а сейчас 50 рублей) и пр. Из-за недостатка рабочих Игорь Михайлович сам работает на комбайне и сам ремонтирует технику. Кругом все разрушено. А вот в соседнем районе наоборот все сохранено, а исчезнувших хозяйств единицы. Раньше были председатели колхозов, в руках которых все сосредотачивалось, они за все несли ответственность. Очень важен принцип единоначалия. А сейчас, по словам Игоря Михайловича, «только за горючее отвечают аж четыре организации». Много проблем из-за частых отключений электроэнергии. Дозвониться до организации, отвечающей за нее, практически невозможно. Были случаи, когда тонны молока, пришедшего в негодность из-за отключения электроэнергии, приходилось сливать. Был у него однажды случай ограбления – стащили важные детали какого-то агрегата. Несмотря на его заявление в полицию с предоставлением фотофиксации ограбления, никакой реакции не последовало. Увидев кучу железа в одном из корпусов, я спросил: «Наверное, нет возможности вывезти этот металлолом?» Услышал в ответ: «Ну, что Вы – это все может пригодиться, когда потребуется заменить какую-либо деталь».

Игорь Михайлович вспомнил, что когда в Вышково ломали каменный трехпрестольный Казанский храм, то все были настолько напуганы, боясь обвинений в контрреволюции, что задергивали занавески на окнах. Однажды председатель колхоза потребовал у одной жительницы села убрать иконы из дома. В ответ он услышал: «Не я вешала, не мне и снимать». Закончил Игорь Михайлович на печальной ноте: «Мне сейчас 55 лет. Не станет меня - все остановится, смены не предвидится». Ответ на мой традиционный вопрос: «Какой помощи хотели бы Вы от государства?» меня обескуражил: «Лишь бы не мешали». По отношению к кураторам-администраторам звучала явная ирония – по причине их некомпетентности. Видя повсюду разбросанные железки, бутылки, доски, бумажки я подумал: «Нет, такая эстетика труда меня не устраивает. В этом плане мне ближе западный подход «раскрашенных металлических лесов».

Пишу эти заметки по памяти – не мог же я подсунуть микрофон под нос рассказчику, или пытаться что-то записывать в блокнот на ободке комбайна или среди бодливых коров, или в поле с колосьями выше пояса?

Закончилось наше общение за царским ужином в доме хозяина. Особенно запомнились маринованные свекла (по-укр. - «буряк») и молодильные яблочки. На одной фотографии я увидел хозяина, отдыхающего на коврике на лужайке в окружении собак и кошек.

В воскресенье в селе Дмитровском в большом храме св.вмч. Димитрия Солунского я совершил первую после его закрытия в 30-е годы Литургию. Как только я открыл Царские врата (их так назвать, конечно, можно только условно) из всех щелей стало так сифонить, что я стал опасаться, как бы меня не сдуло вместе со всем, что было на престоле. Только закончилась служба, как большой кот влез через решетку на горнем месте в алтарь. В своей проповеди я отметил, что сегодня, по сути, произошло космическое событие, хотя все вокруг как будто привычно-буднично. Но то, что произошло, а именно - первая Литургия в храме, это все проявится впоследствии. Я не собирался служить эту Литургию, думал, что ближайшая моя служба здесь будет в начале ноября на престольный праздник, но вдруг почувствовал непреодолимое желание совершить ее именно сегодня. Несомненно, что это состоялось по молитвам покровителя храма св.вмч. Димитрия Солунского.

Поразил рассказ одной прихожанки, приехавшей из райцентра, о том, что за две недели до нашего приезда она видела меня во сне в этом храме. После службы она с мужем меня расспрашивали, задавали разные вопросы. Я подумал: «Ежедневно с десяти сайтов я читаю распечатку о важнейших событиях в церковной и общественной жизни, но ничто не заменит личный контакт с людьми, непосредственное соприкосновение с непростыми реалиями жизни».

 В селе Серговское в храме преподобного Сергия совершили вечерню. Алтарь и трапезная часть храма разрушены, а шар с крестом свисают с купола. Возвращались в Москву очень утомленными, но радостными от того, что в очередной раз с Божией помощью удалось плодотворно потрудиться в глубинке.

Игумен Кирилл (Сахаров)