Дневник деревенского попа

Часть 9

05.06.2016

Впервые провел день Ангела в деревне – Юнаково Воронежской области по пути в Донбасс. Во время молебна свв. Кириллу и Мефодию пришел в смущение от черных комочков под ногами – неудобно, занес грязь в молитвенное помещение. Оказалось, что подошвы моих полуботинок совсем развалились.

На трапезе был огромный торт самодельной работы. После поучения проходит оживленная беседа, задают вопросы. Интересуются моим семейным положением. Узнав, что одинок, одна пожилая женщина сочувственно сказала: «У нас в селе живет одинокий мужчина – и ничего себе, хозяйство держит». Затаив дыхание, слушают из моих уст байки о разных казусах в церковной жизни (по книге о. Михаила Ардова «Мелочи архи-, прото-, и просто иерейской жизни»). Заключительные аккорды мини-рассказов вызывают у хохлушек громкий смех, так, что стены сотрясаются. Картина напоминает известное произведение Сурикова «Запорожские казаки пишут письмо турецкому султану» (только в женском варианте).
В Юнаково планировались полунощница и павечерница только в понедельник. Но местные поняли, что ежедневно – пришлось подтягиваться. После каждой службы была беседа. Одна женщина рассказала о своем сильно пьющем муже. Не приносит деньги, убирает иконы, чуть что шантажирует – повешусь (были попытки). Идет эта женщина в магазин за сигаретами для него и, пользуясь этим случаем, заходит на молитву.

Очень тревожная динамика вымирания – за последние 15 лет от паленой водки в селе умерло около 50-ти человек. Одно время водку фургонами привозили с Кавказа (называли конкретную республику). Фургоны сопровождались милицейскими машинами. На все были сертификаты и разрешительная документация. Зачастую признаков отравления не было и что-то доказать было очень трудно. Пиво тоже не вызывает доверие – бутылка с ним может простоять год без всяких изменений. Местные предпочитают варить самогон, подкрашивая его соками из ягод.

Я подумал: «Женщины 9 месяцев носили погибших во чреве. Рожали, испытывая сильные боли. Растили, лечили, воспитывали. Заканчивали они кто 8, кто 10 классов. Служили в армии десантниками, ракетчиками, моряками и т.д. Получали специальность, работали. Женились, поднимали детей. В конце концов, такой ужасный конец. Заколоченные дома, пустоты... Что вообще происходит? Куда смотрит государство? Ничего не понимаю».
Когда-то в Юнаково проживало около 600 человек, а теперь числится 270. Фактически же проживает 170. До развала Союза в селе было около сотни детей – сейчас осталось только двое пятнадцатилетних. На моих глазах закрылась школа, столовая, клуб. Побывал здесь на юбилее 50-летия совместной жизни активной прихожанки р.Б. Клавдии. Все проходило с неподражаемым хохляцким юмором. «Молодых» нарядили: ей – фату, а ему – картуз с цветком. Было умилительно видеть, с каким обожанием и любовью смотрела супруга на своего избранника. Запомнились ее неприхотливые стихи: «Спасибо Богу, что ты есть у меня, милый Ванька, я люблю тебя!» и т.д. В их языке причудливо смешались великороссийские и малороссийские обороты речи. На чисто украинской мове они не «балакают». Я им говорю «добрый ранок», а они мне «доброе утро». Я им «силь», а они мне «соль». Не знают, что такое «майтэ на увази» (имейте в виду). Наблюдая сценки из «Сорочинской ярмарки» или «Вечеров на хуторе близ Диканьки» я порой с трудом сдерживал себя, чтобы не рассмеяться. «Кума, та ты ж подывысь, якый добрый холодэць» - «Та, ни, кумэ, ось у мэнэ ну таки гарни варэнычки».

В церкви села Россыпное совершил Литургию. В конце службы поступило сообщение, что со мной желает встретиться местное руководство. Поговорили на тему дальнейшей, после долгого перерыва, реставрации храма. По моему предложению, учредили Попечительский совет, избрали его руководителя. В протоколе зафиксировали 10 пунктов решения. Храм здесь начали строить в 1906-м году. Завершили строительство в 1910-м. Освящали в 1914-м. Тогда в Россыпном было 750 человек жителей, а теперь только 70. Закрыли храм в 1927-м году. Вот уже четверть века в нем эпизодически совершаются службы, но нет постоянного священника. Вообще, в районе на 40 церквей только 11 священников.

В селе Попасное в выделенной администрацией комнате (или одной из комнат) почты, совершил вечерню. Запомнился рассказ одной старушки о том, что ее тяжкоболящий сын завещал матери не брать деньги за чтение Псалтыри и та этот завет строго исполняет.
В Троицкой церкви с. Четвериково за последние два года была покрыта крыша и установлены все окна. Рядом со старостой стояла и участвовала в разговоре девушка-чеченка.

В с. Медвежье у поклонного креста на месте разрушенной Воздвиженской церкви была только одна местная женщина. По случаю Дня защиты детей мой спутник, известный певец из Белоруссии, Евгений Савельев в местном клубе принял участие в концерте.
На хуторе Переездном (здесь родился мой отец) в помещении краеведческого музея в здании бывшей школы после вечерни была трапеза, в которой приняли участие несколько десятков человек. Особенно много было учителей из соседнего большого села Воронцовки. До революции здесь было 3 храма; сейчас действует один в здании бывшей школы. Детских садов было тоже три, а теперь один. Решили поклонный крест, установленный при входе на кладбище (он был первым нами установлен в 1997 году), перенести в центр хутора. Бывший директор школы жаловалась, что школу закрыли под большим давлением. Еще 31 августа обещали, что она продолжит свое существование, а уже 1-го сентября увезли детей в соседнее село Шувалово. Колхоз работает с пятого на десятое. Колхозников не более 50-ти человек. Одна учительница сетовала на то, что ученики не знают про Хатынь, Брестскую крепость и «Молодую гвардию».

С. Хвощеватое. У поклонного креста на месте разрушенной Покровской церкви прочитали часы и обедницу. На сегодня в селе проживает 260 человек (в 1976-м было 530). В школу пойдут только четыре первоклассника.

Побывали в селах Хрещатое, Переволочное и Никольское-1, Никольское-2. В них мы начинали возрождение храмов (расчищали, оборудовали, совершали первые службы). В Переволочном храм был уже после нас отреставрирован под ключ. Освящал его сам воронежский митрополит. При въездах в Хрещатое и Переволочное установлены мраморные кресты. Запомнилось, что в селе Пузево в конце 30-х годов хотели ломать храм. Накануне приезда ликвидационной комиссии храм был засыпан зерном и это его спасло.

При выезде из Калача поразил огромный (на тысячу человек) Преображенский храм в с. Заброды. В настоящее время функционирует только левый его придел в честь апостола Фомы. Здесь находится афонский список иконы Божией Матери «Сладкое лобзание». Восстановлены купол и колокольня храма. Только собрались ехать дальше, как подъехал настоятель храма о. Евгений. Оказалось, что именно он опекает храмы в Россыпном, в Четвериково и еще в Ширяево. В расписании служб в воскресный день на 22 мая прочитал: «В 14.00 молебен в Ширяево, в 15.00 – в Четвериково, в 16.00 – в Россыпном». О. Евгений, смущенно: «Чтобы поднять эти храмы, надо в них как можно чаще служить и подольше общаться с народом. Реально это сделать только монахам». «Теплый батюшка» - говорили нам в селе Лесково, куда в течение значительного времени о. Евгений после своей службы часто приезжал служить по воскресным дням.

В Лесково на престольный праздник - память святых равноапостольных Константина и Елены – совершил первую за 80 лет Литургию. Накануне облачил престол и жертвенник, прочитал две молитвы на обновление храма, затем было всенощное бдение.

В Новомеловатке у поклонного креста на месте разрушенной Благовещенской церкви читал чин 12 псалмов. Неожиданно было то, что на молитву пришло не менее 50-ти человек. Полукругом они стали вокруг креста, возвышающегося над окрестностями. Захватывающая дух картина пространства с буйной южной растительностью. Евгений также здесь выступал. Пили чай в местном молитвенном доме – оборудованном из колхозной столовой (построенной из кирпича второй разрушенной в селе церкви во имя Святой Троицы). Несколько лет назад был заложен фундамент этой церкви, но, к сожалению, дальше дело не пошло. Рассказывали, что во время закладки фундамента храма, буквально, бесновалась одна иеговистка – выкрикивала оскорбления в адрес православных. В молитвенном доме смущает лепка из пятиконечных звезд на потолке. Мнения разделились – кто-то полагает, что их нужно сбить, а кто-то почитает за Вифлеемские звезды.

Меловые пещеры. Ко времени возникновения слободы Калач (1816 г.) монастырь здесь был уже заброшен, а история его возникновения забыта. Исследователи называют 14-й век как дату возникновения обители (могло быть и раньше; не исключен и более поздний срок). По протяженности пещеры занимают второе место в Европе (около 1 км.). Пещеры Белогорского монастыря в Павловском районе области длиннее на 50 метров. В 2014-м году монастырь посетил епископ Россошанско-Калачеевский Андрей, а в 2015-м – казачий крестный ход. Ежегодно совершаются молебны. Зимой и летом температура в пещерах одинакова – около 8 градусов. Внутри пещер два храма и две часовни. Колодец с водой. Сохраняет свою тайну библиотека обители (есть замурованные ходы). Все стены испещрены надписями посетителей. На вопрос, были ли в пещерах несчастные случаи, был такой ответ: «Об этом ходят только слухи». Келья затворника. В пещерах легко дышится, хотя отсутствует вентиляция.

В годы войны Калач бомбили. В городе располагался штаб Юго-западного фронта. Сюда прилетал маршал Жуков. Отсюда на оккупированную Украину вещала радиостанция. В районе располагалось 16 военных аэродромов. Над пещерами было установлено зенитное орудие.

Особый интерес в этот приезд проявил к крестьянскому быту и хозяйству. В детстве отец шутил: «Вы люди городские, вы, наверное, думаете, что хлеб булками растет на деревьях». Меня интересовало все – как кормят кур, гусей, индюков, овец, коз, коров и т.д. Оказывается утки и гуси между собой несовместимы, поэтому плавают они отдельно. На пруд их отпускать становится рискованно, т.к. крадут рыболовы и пьяницы. Уток заманивают домой, поднося к ним емкость с кормом. Гуси же сами приходят – они умные, недаром Рим спасли. Если кто-то из стайки пропал, то собратья его не разыскивают, а стараются подальше убежать. Если у курицы на глазах появляется бельмо, ее режут, потом сжигают.

Настоящим бедствием для сельчан в настоящее время являются лисицы и куницы. Они живут в заброшенных домах и тащат любую живность, которая им попадается. Из-за этого хозяева стараются не выпускать домашнюю птицу за ворота, держат собак, чтобы отпугивать зверьков. Были случаи, когда те таскали кур из-под носа хозяев. В этом случае не самому хозяину нужно бежать за воровкой, а спускать на нее собаку. Раньше лисиц отстреливали, ставили капканы, высокие изгороди. У лисиц жесткая хватка. Они, нападая, душат, прокусывают горло. Отбиться невозможно.
Если у телка сухая морда и она отказывается от пищи, значит, болен. Бывает так, что корова не признает хозяйку, перестает ее слушаться. Тогда ее режут. Режут и заболевших свиней. Если раньше был контроль со стороны соответствующих инстанций, то теперь вероятность сплава на городской рынок такого продукта весьма высока.
Очень высокие цены на корма. Раньше тонна пшеницы стоила 1 тысячу рублей, теперь – пять. Когда цены на нефть были высоки, стремились покупать импортные продукты, т.к. они более презентабельно выглядели, была красивая упаковка и т.п. Потом, когда цены резко упали, спохватились и кинулись развивать отечественное производство.
На селе нет притока свежей крови. Отсутствует производство. Если пытаться работать в городе, то только на дорогу в месяц уходит тысяч десять – все становится нерентабельным. Обвал на селе произошел в короткий промежуток времени и затем лучше не становилось. Были сняты надбавки работникам села.

Большим злом являются перекупщики (как правило, это представители южных республик). Так, себестоимость килограмма свинины 250 руб., а ее скупают за 140 руб. «Раньше люди на селе были сплоченные, они были востребованы. Теперь много зависти, злобы. Если у соседа есть корова, а у тебя нет и т.п.»

Ситуация усугубляется тем, что у молодежи начинают атрофироваться трудовые навыки и вообще желание работать. Запомнилось сетование на то, что трудно найти пастуха с окладом в 28 тысяч рублей. Один руководитель рассказывал, что на его вопрос, почему молодые люди уезжают, был такой ответ: «Вот если бы активно развивалось животноводство…» Этот руководитель сказал, что он организовал элитное животноводство, а молодежь все равно уезжает. Кстати, в деревне появились свои латифундисты из числа руководителей хозяйств, которые в личной собственности имеют по несколько тысяч гектаров земли.