О попытке посещения Южной Осетии и о пребывании в Северной Осетии (Интервью)

«Мне дороги и грузинский и осетинский народы»

Поездка состоялась незадолго до трагических августовских событий.

Безпрецедентные меры по блокированию известного московского священника были предприняты на границе с Южной Осетией.

- Отец Кирилл, определенный резонанс приобрела Ваша неудачная попытка побывать в Южной Осетии. Расскажите об этом.

Напротив, поездка была удачной и плодотворной. Меня пригласило Евразийское движение, с которым я давно сотрудничаю. Их было несколько десятков человек («не шило в мешке»). Они направлялись в молодежный лагерь в горах. Там у них была намечена большая программа по активному отдыху, лекции, семинары и т. п. Главным приобретением в дороге для меня было, безусловно, общение с Павлом Зарифуллиным, всего лишь, как он говорит, на четверть славянином, а вообще-то татарином. Классный специалист по межнациональным отношениям, неплохой организатор, оратор, интересный собеседник. Если бы от меня зависело, смело бы назначил бы его руководить Министерством национальностей, которое обязательно нужно восстановить. Запомнился душераздирающий рассказ проводницы-осетинки о бесланской трагедии. Не о всех зверствах боевиков мы знаем. В Беслане мы побывали – осмотрели многострадальную школу, на кладбище помолились об убиенных детях.

- А Вы в каком качестве туда направлялись?

В качестве частного лица. Я в отпуске. Отпуска я провожу не в санаториях или на море, а в паломнических поездках и встречах, причем, как правило, стараюсь возвращаться на воскресное богослужение к себе в храм.

- Так что же все-таки произошло на границе? Попали ли Вы в Южную Осетию?

Были предприняты безпрецедентные меры, чтобы блокировать мой проезд в Южную Осетию. Придирались к документам, хотя на наших глазах с такими же документами за считанные минуты проехало шесть человек. Меня же и еще трех человек из евразийской делегации мурыжили на КПП ровно семь часов. Дело было высоко в горах - у меня в это время был жесточайший гипертонический криз. Несмотря на это, время мы не теряли – усердно помолились о мире в этом регионе, имеющем постоянную тенденцию к обострению напряженности, А. Г. Дугин провел очень интересную беседу с молодежью. Я инициировал сопровождавших нас осетин на развернутый рассказ об истории и современном положении этого региона.

- Как Вы думаете, кто стоит за решением пограничников - не допустить Вас в Южную Осетию?

Только не сами они это решили. Уже, когда мы отъезжали, на нейтральной полосе некоторые из них подходили ко мне под благословение, извинялись и говорили, что это была установка сверху. Лидеры евразийцев произвели шквал звонков во все инстанции – все было безполезно. «Категорически отказать» – поступила команда на КПП. Президент Южной Осетии Э. Кокойты был глубоко опечален всем этим.

- Кстати, Вы знакомы с ним?

Когда я отъезжал от границы, мне сказали, что было личное приглашение президента мне, что он знает наш храм, бывал у нас еще до своего президентства.

- Причастны ли к такому исходу какие-либо грузинские инстанции?

Чего не знаю, того не знаю. Думаю, однако, что эта версия имеет право на существование. Если это так, то жаль. Я же не грузинофоб. Мне дороги и грузинский и осетинский народы. В Грузии я трижды был в паломнических поездках, почитаю Патриарха Илию. Значительная часть нашей общины – грузины. Некоторые из них даже живут на приходе и занимают важные должности. Я постоянно участвую в различных мероприятиях, проводимых грузинскими обществами в Москве. Если кто-то думает, что мой визит имел антигрузинский подтекст, то глубоко ошибается. Напротив, если бы я там побывал – это имело бы позитивное значение. «Незаконное пересечение границы» - заключение таможенников. Я по наивности думал, что пересечение границы – это, когда пограничник отвернулся, а ты рванул на колючую проволоку, проделал там лаз и что есть мочи побежал в горы. Оказывается, что это нечто другое, эфемерное – соответственно и административное взыскание – штраф в размере 100 руб.

- Что поведали осетины об истории конфликта и современном положении здесь?

До 17-го года в составе Тифлиской губернии был осетинский округ, а часть поселений Южной Осетии входила в состав Владикавказской губернии. После октябрьского переворота Грузия провозгласила независимость, а Южная Осетия осталась в составе Советской республики. Это привело к геноциду осетин в 1920 году. Когда Грузия была вновь включена в состав единого государства – СССР, то в качестве автономии Южная Осетия была включена в состав Грузинской ССР. К 90-м годам, по словам осетин, от автономии остались «рожки да ножки». В общесоюзном референдуме 1990 года Грузия участия не принимала, а Южная Осетия участвовала. После августа 1991 года Грузия односторонне вышла из состава СССР, и, когда она еще была не принята в ООН, Южная Осетия провела референдум и осталась в составе РФ. Президент Гамсахурдия автономию упразднил, и это взорвало ситуацию, началась война. Особенно усугубил ситуацию расстрел грузинским отрядом колонны мирных беженцев из Цхинвали – погибло около 40 человек, в основном женщины и дети. Был проведен 2-й референдум, подтвердивший итоги 1-го – быть в составе РФ. Сейчас здесь три миротворческих батальона по 500 человек: российский, грузинский и осетинский. Де-факто Россия признала независимость Южной Осетии. Грузия предлагает широкую автономию, но осетины категорически не соглашаются, не доверяют. Жители Южной Осетии желают, чтобы Россия признала их независимость, а потом войти в состав РФ.

- А что Вы знаете о церковной жизни в Южной Осетии?

Ситуация там весьма своеобразная. После вооруженного конфликта в 1992 году там нет грузинских священников. Местные верующие обращались в РПЦ МП – взять их под свою юрисдикцию. Был отказ. Создавшийся вакуум заполнили греческие старостильники Киприановского Синода. Они направили сюда епископа Георгия, местного уроженца. Несколько лет назад, еще будучи архимандритом, он, прослышав о нашем храме, был у нас. У него всего три храма. Заложен фундамент большого собора в Цхинвали. Кстати, Южная Осетия - единственная республика на Кавказе, где нет ни одной мечети.

- А как Вы провели оставшееся время поездки?

Посещал святыни Северной Осетии, общался со своими знакомыми, которые у меня имеются практически в каждом уголке России. Нашим шофером был Руслан, один из неформальных лидеров балкарского народа, благородный человек, мусульманин, редкий русофил, остро переживающий за судьбу империи. «Пока мы вместе – мы скала», «Россия - оплот здоровых сил всего мира» - говорил он. В многочасовом общении с ним я получил огромную информацию о событиях в Чечне, истории и современном положении балкарского народа. Он сторонник христианско-мусульманского единства ради сохранения общего Отечества, противник экстремизма. Меня он поразил такими словами: «За 20 лет моей активной деятельности, Вы - первый человек из Москвы, который так глубоко интересуется национальными проблемами на Кавказе». По его словам – одна из главных причин депортации кавказских народов в годы войны – опасение, что тюркоязычные из них могли бы поддержать Турцию в случае вступления ее в войну на стороне Германии. Саму депортацию осуществляли отнюдь не русские люди.

Поразил Свято-Успенский мужской монастырь в горах, в живописном месте. В его названии, как и в названии женского монастыря – слово «аланский». Несколько неожиданно. Трудно представить себе у нас, например, такое: Свято-Данилов русский монастырь или Троице-Сергиева русская Лавра и т. д. На башне монастыря - осетинский флаг. В единственной монастырской церкви во имя святых жен-мироносиц – копия чудотворной Иверско-Моздокской иконы (оригинал пропал в конце 30-х гг.), икона просветителя Алании – св. ап. Андрея Первозванного с частицей мощей. На Богоявление к монастырю съезжаются более 10 тысяч человек. Проводятся массовые крещения в реке. Во время осмотра женского монастыря запомнились слова инокини Елизаветы: «Отец Ипполит говорил, что для спасения Осетии необходимы монастыри. Что я могу сделать для своего народа? – Приму монашество, буду жертвой за Родину». В монастырском храме находятся большие частицы мощей преподобномученицы великой княгини Елизаветы и инокини Варвары.

- Были ли еще какие-либо сложности в поездке?

Судя по всему, мы были под плотным контролем спецслужб. Возвращаемся из поездки в монастырь в гостиницу ночью, а нас поджидает четверо офицеров ФСБ. Старший мне говорит: «Святой отец, по Вашему лицу видно, что у Вас советский паспорт, Вы его не поменяли по идейным соображениям». Я: «20 миллионов граждан его не поменяли, множество документов подтверждают его действительность, а что у Вас есть ко мне вопросы?» Он: «Нет-нет, ничего». Все ясно – дали понять, что мы под колпаком.

- Что еще запомнилось в поездке?

Общение с одним священником. Не буду называть его имени. Много интересного он рассказал. Например, в районе границы Осетии с Ингушетией стоит огромный крест на месте гибели тверского князя Михаила. Видны на нем следы от пуль. К сожалению, Тверская епархия отказалась что-то сделать здесь для увековечивания памяти святого князя. В его храме хотя и есть баптистерий, но крестит он часто обливанием, потому что для осетинок необходимость раздеться при погружении – непреодолимый барьер. Оригинальный батюшка, бывший десантник. Пришел как-то к нему один человек и просит отпеть родственника. Батюшка спрашивает: «А он христианин?» – «Тебе что, поп, не все равно перед кем кадилом помахать?!» - «Ну, тогда иди в театр, пусть там артист нарядится и все тебе сделает». О Беслане и бесланской трагедии я услышал следующее. Населения в городе 35 тысяч человек, русских осталось всего 200 человек, множество подпольных заводов производят здесь некачественную водку. Директор школы трижды отказывалась освятить школу. Дети родителей, которые молились в храме, спаслись. Финансировала акцию британская спецслужба. После трагедии, по словам батюшки, здесь произошел некий перелом в ситуации в сторону стабильности.