Монастырь оказался неподалеку. Даже в темноте было видно, как сильно он руинирован. Встретил нас сам иеромонах Феодосий, настоятель монастыря, он ждал нас. Постарались как можно тише разместиться, чтобы никого не побеспокоить. Нас предупредили, что Литургия будет не в монастыре, а во Входоиерусалимской церкви.

Наутро  с радостью обнаружили, что это как раз и есть тот самый храм, что так поразил нас своей необычной красотой ночью.

Служба на праздник прп. Сергия совершалась на втором этаже Входоиерусалимской церкви, в верхнем Никольском храме. Освящен он был в 2017-м году. На первом этаже пока располагается Музей мореходов, который был открыт к 300-летию российского флота.

Церковь реставрирована только снаружи, внутренний же интерьер почти полностью утрачен. В советское время здесь находился завод по производству напитков, в т.ч. алкогольных. В семидесятые годы тотемские храмы впервые обратили на себя пристальное внимание искусствоведов, на то, какое наследие может исчезнуть с лица земли. Началась их реставрация.

Высота церкви Входа Господня в Иерусалим впечатляет и внутри - иконостас, тоже очень высокий, закрыл всего лишь треть, или даже только четверть пространства. Как нам сказали, грязный этап внутренних реставрационных работ уже завершен, стены доскоблены до твердого, до элементов росписи. Теперь дело за иконописцами, скульпторами. Кое-где сохранилась лепнина. На стенах остатки росписи -  живописные, в сиренево-фиолетовых, сине-розовых, голубых тонах. «Иона в чреве китовом», «Празднование пасхи иудейской», еще что-то ветхозаветное. Конечно, живопись, конечно, не Дионисий. Но и это тоже уже история, наше достояние, отражение эпохи. На контрасте удивил иконостас - ничего себе! - иконы в нем великолепного канонического письма, можно сказать, рублевские! Оказалось, что не писаные - бумажные, временные. Что ж, не все сразу. Видно, как прихожане любят свою церковь, как стараются ее украсить.  Простые деревянные подсвечники обернуты остатками церковной парчи и выглядят очень достойно, будто расписаны золотом. Средств на покупку дорогой церковной утвари недостаточно, однако, на свечи, записки, книжицы с житием и акафистом прп. Феодосию Тотемскому установленных цен нет - все на пожертвования.

После службы о. Феодосий сказал проповедь, из которой запомнилось, что человеку Богом заповедано трудиться. А мы не хотим трудиться на своей земле, и последствия этого таковы, что уже сейчас вынуждены наниматься к чужим, пришедшим на нашу землю.

Тотемские церкви уникальны, они имеют совершенно особенный, своеобразный, ни с чем несравнимый облик, впечатляют своей красотой и монументальностью, декоративностью оформления. Не могу сказать, что барочный стиль церквей меня ранее привлекал, все же больше по душе новгородский, строгий. Но здесь - исключение.

Тотемское барокко, действительно, что-то необычное, уникальное. Как образно написано в одном из буклетов: «тотемское барокко оказалось последним ярким вздохом барочного стиля в северных краях, надолго уступив место провинциальному, зачастую скучному классицизму». Есть мнение, что это было подлинно народное, свободное церковное зодчество. Оно как раз удачно совпало с относительно веротерпимым «женским»  правлением и наличием богатого купеческого капитала, что и привело к созданию местной школы барокко. На смену же ему с воцарением Павла I пришел строго регламентированный стиль классицизма.

Тотемские церкви как будто в кружеве облаков. Это ощущение дарят пышные узоры картушей  - каменных украшений на стенах церквей. Это не лепнина, не нарисованные узоры - это часть кладки стены. Цветы, раковины, кресты, звезды... Они и сами как облака, сделанные не по штампу, а живой рукой мастера, разные на каждом храме. Они словно оживают, задерживая на себе свет северного солнца.

Все тотемские церкви хороши, но Входоиерусалимская (к которой, как вы, наверное, уже поняли, автор неравнодушна, покорена с того самого момента, как ее увидела) по праву считается вершиной тотемского барокко! Ее называют жемчужиной тотемской архитектуры.

После службы нас пригласили на трапезу в Спасо-Суморин монастырь. Сначала настоятель показался нам немного замкнутым, очень строгим, неразговорчивым. Но, неожиданно, он раскрылся совсем с другой стороны. Бодрый, легкий, стремительный, несмотря на свой, далеко не подростковый, возраст. Оказалось, что он лиричен, сентиментален и в меру эмоционален. Трапеза была скромная, но было гораздо более важное - душевное открытое общение, множество воспоминаний. С воодушевлением о. Феодосий рассказывал, как был направлен из Кирилло-Белозерского монастыря сюда, в Спасо-Суморин, возрождать его из руин - Успенский собор монастыря был полностью разрушен, колокольню в 30-е годы также под корень уничтожили.

О Тотемском монастыре знали русские цари. Когда в 1693 году монастырь посетил Пётр I, он подарил Распятие на янтарном камне. Феодосий Суморин дважды был у Ивана Грозного. Получил разрешение на строительство обители и  на безпошлинное солеварение.  Когда Феодосий почил, его стали омывать и обнаружили, что железные вериги, которые он носил, впились в его тело. Частые пожары в монастыре, набеги поляков, разорение... Всё это привело к тому, что в XVIII веке уже не было известно, где захоронен основатель монастыря.

В конце 18 века стали перестраивать Вознесенский храм, и в земле обнаружили гроб, от которого шло благоухание. Тело было нетленным, по надписям на схиме поняли, что это основатель монастыря, захороненный более 200 лет назад. В 1798 году Феодосий Суморин был канонизирован как св. Феодосий Тотемский Чудотворец. Вхождение на престол Павла I совпало с обретением мощей прп. Феодосия. Он увидел в этом особый знак и прислал в монастырь полную бархатную ризницу  для церковного богослужения. Александр I подарил много серебряной утвари и икону Александра Невского, украшенную бриллиантами.

Сейчас в монастыре настоятель да два послушника и около десяти трудниц. Им было интересно, как проходят службы у нас на Берсеневке, по старому обряду, с особым знаменным пением. Мы даже исполнили что-то из богослужения, желая показать, какое молитвенное, по сравнению с нынешними «трелями», древнее церковное пение. Однако, о. Феодосий отметил, что если правильно регентовать, то и обычное в наших храмах пение тоже может быть молитвенным. После чего он смиренно попросил у нас разрешения вместе со своими певчими пропеть Великое славословие. «Слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение»... О. Феодосий задал такт, ритмично хлопая ладонями по колену. Он при этом весь преобразился, глаза его сияли...

Простота, смирение, отсутствие хитрости, нравственная чистота. Таким Бог помогает. У нас не было сомнения, что посетив Тотьму в следующий раз, мы увидим преображенный восстановленный Спасо-Суморин монастырь со множеством монахов, послушников, трудников и паломников. На следующий день, кстати, о. Феодосий также как и мы намеревался ехать в Великий Устюг, сослужить на архиерейской Литургии на праздник прп. Прокопия Устюжского.

После трапезы и общения мы отправились знакомиться с городом.

Тотьму мы сначала рассматривали как «перевалочный пункт», только чтобы переночевать, но еще в Вологде экскурсовод заметила нам, что это напрасно:  «Там есть, что посмотреть - Тотьма очень самодостаточный купеческий городок, с красивыми постройками и множеством музеев. А сказочные храмы, от которых невозможно глаз оторвать!» И она оказалась более чем права.

«Очаровательный узорный городок, с церквами в стиле рококо, на берегу громадной реки, за которой тянутся темные леса...» - писал в своих воспоминаниях Луначарский, который в 1903-04 годах был здесь в ссылке.

Дата возникновения города условная - 1137 год, хотя по документам Карамзина впервые Тотьма упоминается лишь за 1535 год. Но местные краеведы любят сказать, что Тотьма на 10 лет старше Москвы и Вологды. А еще в городе очень любят легенду о том, что  название ему дал Петр I, который плыл мимо по реке Сухона. Город находится как раз посредине между Вологдой и Великим Устюгом.

Место, где в 16 веке находился Тотемский кремль, очень удобное - между реками Сухона, Песья Деньга и искусственным рвом, заполненным водой. В 1613 году до Тотьмы доходил польский отряд. Есть предание, что жители города выставили на стену Кремля икону Божией Матери и когда вражеские стрелы попадали в эту икону, то враги сразу слепли.

В середине 18-го века из-за пожара выгорел весь деревянный город, храмы, Кремль. Тогда решено было строить из камня. Единственный храм конца 17 века - это Преображенский храм Спасо-Суморина монастыря.

Городское кладбище - на этом месте был Богородицкий женский монастырь. Здесь ожидала пострига в Суздальский монастырь Евдокия Лопухина (в Тотьме в почётной ссылке в качестве воеводы находился ее отец). В 1764 году, когда Екатерина II выводила за штат маленькие монастыри, его закрыли, и в 19 веке на этом месте были приходские храмы,  которые в свою очередь в советское время были разрушены.

Удивительно то, что на небольшом пятачке очень много церквей, от храма до храма буквально 300 метров. Все они построены на средства купцов, занимавшихся пушным промыслом. На гербе города неслучайно изображена черная лисица - с американских Лисьих островов привозили шкуры черной красавицы. Купцы имели достаточно капитала и будто соревновались между собой - храмы один краше другого. Сохранился документ, в котором сольвычегодский крестьянин, нанятый строить храм, подписывается: «Я, Фёдор Титов, обязуюсь класть холодную Троицкую церковь, а между верхними и нижними окнами сделать клейма как наилучше возможно», имея в виду узоры-картуши.

Учительская семинария, женская гимназия, петровское ремесленное училище. Игрушки, поделки петровской школы экспонировались даже на европейских выставках, в Бельгии получили Гран-при. На 4 тысячи жителей было такое большое количество учебных заведений.

На улице Торговой сохранилось несколько купеческих домов, купеческие лавки.  Проезжали мимо памятника Ленину - на этом месте когда-то стоял Георгиевский храм. Церквей было очень много, но многие не сохранились.  Город выиграл грант, по которому на месте каждого утраченного храма будут установлены памятные щиты, где будет указана вся информация об этих храмах. Действующих храмов в городе шесть, три из которых находятся в Суморином монастыре.  Тотьма по численности не очень большой город, поэтому о передаче остальных храмов епархии речь не идет. 

Помимо пушнины город жил и солеварением. В устье реки археологами было обнаружено более 70 рассолоподъемных труб. Первоначально солёную воду доставали из колодцев, потом начали замечать, что чем глубже копают, тем крепче рассол. Под землей оказались соляные озера. Стали копать глубже, потом бурить. 250 метров глубина - это кажется немыслимым. По мере бурения в землю загоняли трубы. Рассол, который поступал на поверхность, выпаривали, оставалась соль. Соль была в то время очень дорогой, многие северные города за счет этого разбогатели. Тотьма была древнейшим центром солеварения. В московских архивах хранится документ 16 века из Тотьмы по бурению скважин, им пользовались мастера вплоть до 19 века. Но в 18 веке тотемское солеварение приходит в упадок, т.к. открыт Баскунчак, где соль лежала буквально на поверхности.

Из множества музеев Тотьмы из-за нехватки времени мы успели посетить только Музей церковной старины, расположенный в Успенском храме. В 90-е годы музей получил это полуразрушенное церковное здание. Уровень пола был на уровне окон. Устраивали субботники, пытались всё восстановить так, как было когда-то в этом храме. Долгое время все предметы хранились в запасниках краеведческого музея, но старанием реставраторов им дали вторую жизнь.

Экспозиция выставлена в нескольких залах музея с 1995 года. Представлены иконы тотемских иконописцев, северная деревянная скульптура, предметы церковного быта.

Коллекция формировалась в 20-30-е годы из разрозненных частей иконостасов  и отдельных поступлений. Музейные работники, иногда рискуя жизнью, всё это собирали, хранили. Тогда были указы о том, чтобы культовые произведения списывать. В архивных книгах поступлений пестрит от записей «Списано. Списано», но на самом деле всё максимально стремились спрятать и сохранить.

Как и тотемская архитектура тотемская икона имеет художественные особенности. Когда реставраторы освободили от олифы  первые тотемские иконы,  они сделали вывод, что эта иконопись представляет собой самобытный пласт северной народной культуры. 

Заинтересовались иконой святителя Николы 16 века. Икона поступила в музей в 1928 году из тотемской церкви Рождества Христова (ныне действующая). На иконе 84 житийных клейма, среди которых есть малоизвестные и вообще неизвестные чудеса, которые очень подробно написаны. Например, чудо в Киеве. Половчанин уже целый год в плену. Однажды ему сказали,  что отпустят на родину, если он вернет в Киев выкуп, и предлагают ему поручиться перед иконой святителя Николая.  Дали пленнику коня, оружие, наказали: "Не солги!"  Родственники половчанина, узнав об условиях освобождения,  посоветовали выкуп не давать. Проходит время и в дом его начинает являться Святитель и напоминать ему о долге. А однажды половчанин упал с коня, забился в судорогах. Когда очнулся, понял, что необходимо выкуп в Киев вернуть. Он направляет туда табун лошадей. И мы видим, как, уверовав в силу святого, он стоит в храме перед его образом.

Немного сохранилось икон с географическими названиями. На иконе святого Феодосия Тотемского надписи: "Град Тотма", "Река Кофта". Интересно также, что Феодосия, жившего в XVI веке, иконописец переносит в век восемнадцатый. 

В экспозиции музея представлен  напрестольный крест и походный складной иконостас из Николо-Маркушевского монастыря, от которого сейчас ничего не осталось. Основан монастырь был в 1576 году иноком Агапитом. Через восемь лет его убили местные крестьяне, боявшиеся, что монастырь заберет их земли. Тело сбросили в реку. Убийц казнили. Тело нашли и похоронили между церквями, а над могилой возвели часовню. А через два века опять убийство, и вновь игумена монастыря - Кесария. Спустя десять лет после этого монастырь был упразднен. Преподобномученик Агапит Маркушевский - местночтимый святой.

На территории тотемского края нашли форму для отливки крестов, икон - литье было характерно для этих мест. Большие иконы создавали для храмов, а в крестьянском быту - медные. В старой Тотьме были обнаружены небольшие запасы медной руды, но, в основном, использовали медь привозную. 

В музее хранятся царские подарки. Икона Покрова Божией Матери, которую в 1729 году подарила Евдокия Лопухина в Троицкую пустынь.  Лампада, один из подарков Александра I.  Ещё одна знаковая икона 19 века, на которой Иннокентий Иркутский и Феодосий Тотемский. В экспозиции есть и более ранние иконы конца 15 - нач. 16 вв.

Успенский храм закрывался последним, в 1940 году, поэтому здесь находились предметы, принесенные из уже закрытых храмов. Все передали в краеведческий музей, где главным хранителем работал Павел Евгеньевич Сибирцев, сын священника, служившего ранее в Успенском храме. И он, конечно же, сохранил все культовые предметы, которые в музей поступали. Церковной утвари сохранилось довольно много: все церковные сосуды, подсвечники, накладка на потир, коллекция покровцов, хоругви, выносной запрестольный крест, предметы облачения.

Сохранились документы, в которых сказано, что иконостас Успенского храма  был небольшим, но в нём была чудотворная икона 17 века.  Тотемский воевода, страдавший головной болью, пожаловался юродивому Андрею. Юродивый велел ему приложиться к иконе Всемилостивого Спаса. Боль прошла. Воевода заказал икону, на которой изображена Божия Матерь в полный рост, внизу страждущее человечество. Между небом и землёй ангелы со свитками, на которых написано "алчущих Питательница, печальным - Утешение, нагим - Одеяние, больным - Исцеление". Икона находилась на воротах наказного двора. После пожара ее перенесли в Успенский храм. 25 лет ее реставрировали. В 2015 году икона вернулась в родной город.  Был отслужен молебен при огромном стечении горожан. Раз в год 23 октября обязательно служится молебен - в день памяти томского святого Андрея. Горожане просят, чтобы молебны проходили чаще, так как многие исцеляются у этой иконы.

Наряду с иконами в экспозиции музея представлена и скульптура. В православных храмах долгое время скульптура не приветствовалась, даже запреты были, т.к. в этом усматривалось католическое влияние. Тотемские мастера  прошли хорошую школу подрядных работ в обеих русских столицах, в частности, в Санкт-Петербурге, где было очень сильно западноевропейское влияние. Приехав домой, они, создавая иконостасы, тоже стали использовать скульптуру.

В музее есть возможность увидеть только фрагменты иконостаса и некоторые скульптуры из Входоиерусалимской церкви.  Есть фигурки ангелов из липы, лёгкие изящные; есть напротив, довольно массивная скульптура ангела в полный человеческий рост - четыре таких ангела в алтаре поддерживали надпрестольную сень. 

Цельного иконостаса в городе не сохранилось.  Но в 25 км вверх по течению Сухоны в селе Усть-Печеньга есть церковь, очень интересная своей историей.  Еще в 1623 году по указу Ивана Грозного, который останавливался здесь по пути в Устюг, в маленькой глухой деревне была построена деревянная церковь. А каменный храм на этом месте возвели в 1781 году; неотапливаемая часть, которую называют летним храмом, осталась нетронутой с тех самых времен. Сохранена и архитектура и внутреннее убранство, в частности, иконостас.  Через 120 лет на средства потомка князя Пожарского были пристроены колокольня и два теплых придела. В них иконостасы  из итальянского мрамора. Говорят, что подобной красоты на Вологодчине больше нет. Храм не был поруган в годы советской власти. По местной легенде, настоятель церкви о. Философ был сокурсником Ленина по университету и ходатайствовал перед вождем за свой храм. После Великой Отечественной прихожане в течение двух лет искали священника в свою церковь. В то время из тюрем стали освобождать сидевших «за религию». Пришлось обойти многие дальние деревни, спрашивая, не остановился ли где освободившийся из лагерей батюшка. И нашли такого! После десятилетней отсидки возвращался о. Николай, ему и выпала воля Божия в 1946 году на Пасху совершить первое богослужение. Люди шли на эту службу за 20-40 километров. Старожилы до сих пор помнят эту Пасхальную ночь, когда по окончании крестного хода о. Николай долго не мог произнести «Христос воскресе!» - рыдания сковали. Люди плакали - слезы радости сами текли из глаз. Этого ждали так долго, так много лет! Вспоминают об этой службе с особым душевным трепетом. У меня написать об этом тоже без слез не получилось, очень тронуло. Трудно себе представить, что на таком огромном расстоянии между Великим Устюгом и Вологдой (более 500 километров) долгое время был только один действующий храм - Покровская церковь в селе Усть-Печеньга.

В музее также выставлены работы череповецкого мастера Валентина Петровича Поклада. Бывший инженер-сталевар, выйдя на пенсию (сейчас ему 76 лет), по чертежам архитекторов и реставраторов создавал макеты деревянных храмов России 14-18 веков, многие из которых существуют только в памяти, а теперь, благодаря мастеру, можно увидеть их точные миниатюрные копии. В его коллекции 56 макетов в масштабе 1 к 50. Миниатюрная Святая Русь!

Экскурсовод, она же директор музея, немного нервничала, торопилась, так как должен был приехать губернатор Вологодской области. Да и нам пора было отправляться дальше, на Великий Устюг. Но перед самым выездом произошла непредвиденная задержка: прихожанка Входоиерусалимской церкви стала рассказывать нам об известном местном священнике о. Василии Чугунове, который отошел ко Господу лет 12 назад, показывала тетрадь с воспоминаниями о нем.

Игумен Кирилл, настоятель нашего храма, был с ним лично знаком: «Мы познакомились в кладбищенской Лазаревской церкви, в один из моих приездов в Вологду в конце 80-х годов. Мы много общались, потом переписывались. В моем архиве есть фотография, где о. Василий в какой-то деревне в окружении белобрысых местных детей».

Когда о. Василий был ребёнком, в их доме жил митрополит Крутицкий Петр. Он помнил, как митрополит гладил его по голове. Помнил о том, как уводили ссыльных священнослужителей: и тихоновцев и обновленцев. Больше они не возвращались. Его отец был комиссаром, который отказался участвовать в осквернении мощей прп. Феодосия Тотемского, за что ему грозил расстрел. В итоге отец был снят с должности и исключен из партии.

В первые дни войны был выпуск химфака московского университета, на котором учился о. Василий.  Как и школу, университет он закончил с отличием. Вскоре был отправлен на фронт, участвовал в боях, в том числе на Бородинском поле. В его дивизии из 10 тысяч солдат осталось в живых 500. После одного из боев о. Василий лежал, раненный в ногу и голову. Немцы ходили и добивали наших раненых. О. Василий дал обет, что если останется в живых, посвятит себя служению Богу. Прозвучал приказ, что в связи с религиозным праздником дать возможность русским забрать своих раненых.  Это его спасло.  Ещё один военный эпизод. Не выдержав натиска немцев, наши стали отступать без приказа.  За это перед строем был расстрелян военачальник. Его последними словами были: «Прости Родина за то, что не умел воевать». Его разжаловали, и он погиб уже не как офицер. За то, что часть отступила, о. Василия избили.

После войны о. Василий заканчивает с отличием Московскую семинарию и академию, женится. У них рождается двое детей. Впоследствии жена погибает. Жил в маленькой комнате, любил ходить в гости. Был такой драматичный момент, когда сто деятелей написали Хрущёву, чтобы закрыли кафедральный храм в Вологде. Архиерей вызвал о. Василия и сказал, что поскольку он человек авторитетный здесь, то он поручает ему это дело осуществить, т.е. сдать ключи. И в случае если он этого не исполнит, то снимет с него крест. О. Василий спросил: «А нельзя ли отстоять собор?», последовал ответ: «Пробуйте». Благодаря своей тактичности и деликатности о. Василий наладил нужные контакты, даже уполномоченный встал на его сторону. А Хрущев подготовил резолюцию: «По просьбе трудящихся закрыть этот очаг мракобесия». О. Василия вызывали несколько раз в облисполком, но он то приходил без ключей, ссылаясь на забывчивость, то еще какую причину находил. А потом сняли Хрущева и в итоге всё само собой рассосалась. О. Василий помог в годы хрущевских гонений Тверскому епископу, которому уполномоченный приказал закрыть 18 храмов. О. Василий приезжал и тоже разрулил ситуацию - закрытия не произошло.

О. Василий приложил свои силы к открытию 18 храмов на Вологодской земле, первый храм был открыт еще в годы перестройки. Есть описание таких чудес, когда не гасли свечи в очень ветреную погоду, когда батюшка служил панихиду на кладбище; как густое комариное  облако не могло сесть на руку о. Василия, находясь в 2-х см от неё -  их не допускала какая-то неведомая сила. О. Василий был очень внимателен к людям, всегда откликался, был отзывчив на просьбы. Общительный, ровный, спокойный. Особенный батюшка. Царство ему Небесное!

Анна Андреева, Руководитель Издательского отдела церкви свт. Николы на Берсеневке