Игумен Кирилл (Сахаров). На Черноземье – малой родине родителей

То, что эта поездка состоялась – поистине чудо. Невероятное количество препятствий. Всю неделю «штормило» давление, врачи говорили о госпитализации для обследования сердца. Только накануне отъезда установился «штиль» - давление более-менее вошло в норму. Усложнение эпидемиологической обстановки, финансовые проблемы, проблемы на приходе. Смысл поездки – попытаться реализовать призыв апостола о заботе, прежде всего, о «присных», т.е. ближайших родственниках. Невероятная разобщенность среди них тяготила. А ведь родственный круг и семья – это кирпичики в фундаменте государства. Если кирпичик будет деформирован, то это неизбежно отразится на положении всего государства. Идеей родственного сплочения на духовной основе я загорелся пару лет назад. Конечно, и до этого о сродниках шла молитва. Они были записаны в синодик, на Псалтырь. Но близкого контакта было мало. Каждый жил сам по себе, мало проявляя интерес к своим «присным». А ведь как востребована родственная солидарность в нынешнем мире, в жизни нашего Отечества, где русским людям, представляющим государствообразующую нацию, все труднее. Мне удалось по максимуму собрать сведения о родственниках по отцовской и материнской линиям. К этому визиту была удобрена почва: разосланы материалы о праздниках, постах, необходимости венчания и т.д. Всем родственникам по материнской линии были посланы приглашения посетить в престольный праздник наше родовое гнездо - село Новомеловое Горшечного района Курской области. В прошлом году была как бы разведка, определен круг лиц, причастных к нашему роду. И уже тогда я наметил эту поездку, за год, на престольный праздник. Не знаю, придется ли когда ещё побывать в этих местах, которые поражают своей красотой. Раньше я думал, что самый красивый регион, это Воронежский – малая родина отца. А когда побывал на Курской земле, был поражен красотой её бескрайних полей. Очевидно, что долг родственника в священном сане заботиться в духовном плане о своих родственниках, что я намерен делать и на будущее.

Подъезжаем к Задонску, к монастырю. Трезвон в канун праздника святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. Все наши поездки в этот регион проходят под покровительством святителей Тихона Задонского и Митрофана Воронежского. Зашли в собор, порадовало, что поставили усилители, сейчас не так глухо слышно, что читается и поется. Почему-то служащий иеромонах был в начале службы только в епитрахили и поручах, без фелони. После того как прочитали 9-й час, начали читать псалом 103-й, завеса не открывалась. Помолились у мощей святителя, приложились. Пора ехать. Я решил выйти не через западные двери, как обычно, а через боковой вход - поближе. Мы спешили, нужно было ответить на срочные звонки. Как только я вышел, столкнулся с Липецким митрополитом Арсением. У владыки была неподдельная радость на лице, хотя я никогда не был к нему близок. В моем пожелании помощи Божией в трудах на новой кафедре, он почему-то услышал вопрос: как ему на новой кафедре? – «Слава Богу». Панагия у него была с изображением креста - я впервые такую вижу. Это видно в связи с периодом попразднства Воздвижения. Поспешили в Воронеж, в Благовещенский собор. Видя, что не успеваем, связались с охраной, попросили допустить в собор, чтобы поклониться  святыням. В пустом храме приложились к мощам новомученика архиепископа Петра (Зверева), святителя Митрофана, а также к большой частице мч. Наталии, пели величания и читали соответствующие молитвы.

Двинулись дальше. Прибыли в Старый Оскол, расположились в гостинице под названием «Уют». Она напомнила знакомые шахткомы в Донбассе или КПЗ. Может быть, это слишком, что такая скромная гостиница, а с другой стороны - чего нам роскошествовать? Утром мы, как договаривались, были в храме села Болото у о. Андрея, с которым я служил всенощную в начале 90-х, когда он только заступил на этот приход.

Когда мы подъехали, то одну из участниц нашей поездки напугало несущееся стадо овец. Столичная жительница воскликнула: кто это? Испугалась, хотя, как известно, овца является символом боязливости и их было всего пара десятков.

Название необычное – Болото. А вообще-то село называлось Дмитровка, по названию храма - Дмитровка на болотах. Была ещё одна Дмитровка и поэтому, чтобы не путать, в советское время переименовали это село просто в «Болото». Как-то не звучит. За эти 25 с лишним лет о. Андрей очень много сделал, храм преобразился. По-прежнему продолжаются работы и довольно интенсивно. Конечно, по сравнению с тем, что было в 90-е, небо и земля, но много еще предстоит сделать. При нас фронтоны кирпичом выкладывали.

Батюшка очень хорошо встретил. Совершили входные молитвы, облачились, служили втроем. Два священника в красном, а я в белом облачении. Мне благословили возглавлять службу.

Совсем недавно меня неожиданно в Даниловом поставили служить в Данилов день, возглавлять Литургию в храме Святых отец Семи Вселенских Соборов. Служа у себя по старому чину, я отвык от того, как службы обычно совершаются. Но, с помощью Божией, все прошло благополучно.

После службы батюшка произнес проповедь. Обычно предлагают гостям, но он  сказал сам. Потом вышел я и ещё один священник, мой спутник, и о. Андрей довольно тепло нас поприветствовал. Я в ответном слове поблагодарил за теплый прием, порадовался благим переменам. Сказал, что мы служим по древнему обряду, более строгому чину и это неизбежно проявляется. О. Андрей был очень удивлен, забеспокоился, когда я перед великим входом водрузил на голову массивный дискос (он был приобретен в Греции). В основном на службе были прихожане из села Новомеловое, куда мы направлялись. Это их престольный праздник. Присутствовали мои троюродные брат и сестра. Как-то сразу стало понятно, что они мои родственники. Я это сразу почувствовал на генном уровне, они улыбались.

Очень интересный священник, открытый. Был иподиаконом, келейником, секретарем Епархиального управления у покойного владыки Курского Ювеналия. Очень положительно о нем отзывался. Рассказывал, как владыка ездил по сельским приходам, и когда приходилось ночевать на полу, то он просил о. Андрея принести ему дров, чтобы положить под голову.

У батюшки большая трагедия: 5 месяцев назад на МКАД в машину, где было двое его сыновей, врезался мерседес, на котором ехал какой-то узбек. Одного сына задавило насмерть, а второму переломало обе ноги. Кажется, кто-то ещё погиб. Сын Дмитрий готовился к принятию сана, не так давно женился, уже был ребенок, ждали второго. Помогал очень активно в одном московском храме. Похоронили за алтарем храма в с. Болото по благословению владыки. Продолжается судебное расследование. Естественно, у узбеков круговая порука, они своего всячески выручают. Обещают финансовые преференции. Можно себе представить сколько пережили батюшка с матушкой по поводу этой утраты, этой трагедии. За время нашей беседы несколько раз у него были слезы на глазах, тем более, у матушки. Можно только отдаленно представить себе, какая боль, какая рана нанесена родителям пострадавших детей, это уму невообразимо. Если бы не молитва, не утешение свыше, трудно все это перенести. Люди, далекие от Церкви, ломаются, умирают. Даже святая София, похоронив останки дочерей, от потрясения скончалась, тоже как мученица у нас почитается, хотя она не страдала физически, но какое пережила моральное, душевное страдание! Поэтому мы счастливы, верующие люди,  что у нас есть такое подспорье свыше, утешение, укрепление. Будем молиться, чтобы этот храм и дальше возрождался, чтобы он наполнялся людьми, чтобы возрастало духовно село Новомеловое и другие села, входящие в приход храма села Болото.

Помолились на могиле Дмитрия. Потом была трапеза, там уже о. Андрей раскрылся вовсю. Оказалось, что он уроженец Львовской области, а матушка даже из Ивано-Франковской. С детства, с третьего класса, жил в России,  обрусел - как он говорит. Вообще, у него мировоззрение славянского единства. Интересные случаи из приходской жизни приводил. Как приходилось ему с сектантами сталкиваться. Члены секты из Старого Оскола, по-моему, «Живая вода», приезжали. Одна из главных представила свои дипломы, сказала, что она советник Президента. И, тем не менее, о. Андрей очень умело отсёк их. Пришлось им уехать, не добившись своей цели. А он поступил таким образом – предложил ей: давайте, когда вы приедете, спросим у людей, хотят ли они вас слушать или нет. Она согласилась. Когда батюшка обратился к собравшимся, то все сказали: «нет». «Ну, вот видите». Потом ещё подошли двое крепких ребят, которые сказали, чтобы в считаные минуты вас тут не было. И они уехали. Ещё сложнее с иеговистами, которые очень активно работают, разъезжают. Был такой случай: погиб ребенок у новообращенных иеговистов.  О. Андрей его отпевал, потом была лития на кладбище. Служил три или четыре раза литию, чтобы затянуть время. Иеговисты в большом количестве рядом стоят и говорят: давай быстрее. Потом уехали - их терпение лопнуло. Ещё был такой диалог, когда они, ссылаясь на Писание, сказали, что не нужно подходить к мертвому телу. А батюшка возразил: когда народ Израильский пошел в Землю Обетованную, то с собой взяли останки пророков, естественно при этом прикасались к ним. Так что, иеговисты были посрамлены.

Двенадцать раз храм грабили, срывали решетки, всячески священнику угрожали. Какой-то военный в отставке претендовал на землю, которая была нужна храму. Пришел ветеран к этому военному и так с ним поговорил, что тот отказался от своих претензий. Директор школы просил его отпеть. Выполняя его последнюю волю, сославшись на его завещание, завернули духовой оркестр, который ему, как ветерану был положен. О. Андрей предложил такой регламент – когда опускают тело в землю, чтобы играли гимн России. Очень интересно было его слушать. Активно работает, с 5-ти утра уже на ногах. Пашет на тракторе, держит скотину, выращивает на продажу продукты и тем самым и семью обеспечивает и храм восстанавливает. Ему очень нравится деревня, это его стихия.

Побывали на кладбище в Новомеловом. Собрались родственники, в основном, троюродные братья и сестры (к сожалению, почти все они были в брюках). Из могил, которые посетили после литии, запомнились только две - тех, кого я помню с раннего детства – двоюродной бабуши и двоюродного дяди. На этих могилах и на других, к которым нас подводили, мы сделали по пять поклонов с пением заупокойного тропаря – «Покой Господи».

Была проповедь на кладбище, потом была проповедь после молебна святым мученицам, перед их большой иконой, которую мы взяли с собой. Молебен совершили на дому – по старому чину, (ни в школе, ни в клубе провести молебен не получилось из-за эпидемии).  

На трапезе делились воспоминаниями, вспоминали усопших, в частности, мою мать, уроженку этого села. Вспомнили погибшего юношу, с которым мы общались в детстве, он погиб от защемления шейный позвонков, когда купался в речке, совсем юным,  18-летним умер этот юноша.

Надавали нам много подарков – картошки, овощей, фруктов. Село уменьшилось за последние 25 лет раз в 10. Было пять колхозов и ещё семь в соседнем селе Старомеловое. Сейчас все это разрушено, молодежь выезжает, остаются пожилые люди.

Вот, что сказала Лариса, участница поездки: «О. Андрей – личность необыкновенная, у него широта души русского человека и широта видения мира, который вокруг. Причем, этот взгляд очень деятельный в отношении человека, который рядом. Из его уст прозвучала такая фраза, что человек, находящийся сегодня даже в самом тяжелейшем духовном состоянии и, по мнению окружающих, совершенно безнадежный, может вернуться к истинной жизни. Тут же он привел подтверждение из его приходской жизни – о мужчине, который никак не реагировал на церковную жизнь, на о. Андрея и даже имел какие-то порочные привычки длительное время. В Прощенное воскресенье батюшка выходит к прихожанам с проповедью и видит его в белой рубахе, прилично одетого, подтянутого. О. Андрей испытал огромную радость. Ещё один необыкновенный эпизод, который рассказал о. Андрей. Человек пришел ночью с пьяными воплями, грозя его убить. О. Андрей сказал: ну если ты хочешь меня убить, сделай это днем. Тот ответил: ну да, да, давайте днем, я могу и так. Днем при всех. Это был человек, которому  и батюшка Андрей, и матушка Ангелина благодетельствовали на протяжении очень длительного времени – давали ему деньги, продукты, вещи. И вот тоже поврежденный образ человеческой натуры, человеческой души – вместо благодарности он требовал еще и даже угрожал. У батюшки не было осуждения, что такой человек встретился на пути. Нет. Это обычная пастырская работа, а для нас слушающих, лично для меня, это было открытием глубины христианского духа. Я увидела в о. Андрее великого воина Христова, духовного богатыря, который работает на передовой».

Вспомнили еще рассказ батюшки, как владыка Ювеналий посылал его к Патриарху Алексию II с целым фургоном продуктов. Как ему предложили баню, по благословлению Патриарха, чистую одежду, потом за трапезу Патриарх пригласил. Я поделился  рассказом о Настеньке, своей двоюродной тетке, умершей в прошлом году на 92-ом году жизни. Нужда заставила в послевоенный период уехать многих жителей села на заработки в Донбасс. Тут был голод, а там в Донбассе все в изобилии: и работа, и питание, и зарплата. Может быть, так специально было устроено, чтобы выдавливать из села рабочую силу? Вот приехала в Донбасс Настенька, оторвалась от корней. Что у нее было в Донбассе? Хибарка от отца досталась, избушка на курьих ножках. Она не вышла замуж, проработала уборщицей в шахтной столовой. А если бы она осталась в селе, на своей малой родине, возможно было бы все иначе, была бы большая семья – дети, внуки.

Вот что запомнилось на трапезе с родственниками. Двоюродный дядя: «Раньше  идут на работу, песни орут, почти что голодные, идут с работы, тоже поют. В субботу работали до обеда, потом отдыхали. В понедельник опять на работу. А сейчас песни не услышишь, никого не увидишь». Я: «Раньше пели народные песни. Вы застали то время, когда пели? Неужели забыли все песни? Одна из скреп, которая народ объединяет – это общее пение. Ну хоть название песен знаете?» Назвали: «Шумел камыш», «Вот кто-то с горочки спустился» - и все. Про гимнастерку, которая  «с ума меня свела» – я и то помню.

Мать незадолго до смерти рассказывала, как жила здесь после войны: холодно, труд непосильный, сушили какую-то пряжу – и мокро, и сыро, и грязь от этого. Многие уехали в Донбасс. Когда приехали туда, как на другую планету попали, все есть - и продуктов море, и деньги платят. А в колхозах денег не платили, потому и уезжали. И сейчас создают все условия, чтобы уезжали. Я жалею, что мало расспрашивал и бабушку Евдокию Васильевну, и мать об их житье-бытье здесь. В принципе, наш род - черная кость, простые крестьяне, что по отцу, что по матери, не было никаких помещиков – только простые трудяги.

Дядя: «Был такой случай. Гнали коров оккупанты и семеро наших стали бить мадьяра-погонщика. Один старик  начал уговаривать их, сказал, что сто дворов уничтожат. И они бросили, перестали бить».

Я: «Мне запомнился такой случай, когда я приезжал сюда в детстве. По соседству тут парень был, мы вместе на речку ходили. Чем он меня поразил? Я не помню его ни фамилии, ни имени. Я его расспрашивал. Потом говорю: «Что бы у тебя еще спросить? А Бог есть (или ты в Бога веруешь)?» - «Да, верую». Я был так поражен его ответом. Я стал в 13 лет приобщаться к вере, а это было еще до этого, лет 10-11 мне было». Троюродные сестры  сказали, что это сын тети Маши, он умер молодым, в воду прыгнул, повредил шейные позвонки и умер. Его могилу видели на кладбище. Он не пил, не курил.

Я: «Помню, как крышу крыли соломой в одном доме. Еще запомнился один случай – мужчина ушел и не закрыл дом на замок, а только на какую-то вертушку. Меня, городского жителя, это так поразило! Рассказываю об этом бабушке, а она к этому спокойно отнеслась, как к порядку вещей». Троюродный брат подтвердил, что бабушка закрывала дом на палочку. Бродяги-побирушки приходили и ждали на крыльце, пока хозяева придут. Один ветеран войны с женой ходил по домам, просили милостыню.

Еще: идет неглубокая вспашка полей и огромное количество химикатов вкладывается в землю - до такой степени, что все птицы потравились отравленными зернами. Соответственно, и мы едим эти отравленные продукты.

На следующий день прибыли на Воронежскую землю в город Калач. Приезжаем за полночь. В гостинице ни огонька. И тут наш водитель не выдерживает, ропщет: «Что нам теперь - в поле ночевать?» и т.п. Утром поехали в Преображенский храм на окраине города в Заброды, прошлись вокруг храма, увидели позолоченные кресты строго восьмиконечной формы, что не так часто встречается на юге. Металлические врата. Внутри в центральной части храма завершается настил пола. Мы были поражены огромным объемом этого храма. Когда храм передается в таком руинированном состоянии, требуется несколько десятилетий на его восстановление. Вся эта обстановка разрухи гнетуще действует. Ещё не всё благоустроенно, далеко до цветущего сада, но, тем не менее, начало положено: укрепляясь молитвой, утешаясь ею, продолжаются труды по возрождению святаго храма сего. Мы обратили внимание, что на дверях храма висят выдержки из святоотеческих поучений, главным образом о смирении. Мы видим образ смирения не только в лице подвижников благочестия древности, но и в наше время. Для нас настоятель храма о. Евгений является таким примером. Несомненно, на дрожжах молитвы  и смирения созидается дом Божий. В прошлом году мы совершили с о. Евгением малое освящение храма в с. Четвериково, была тогда Литургия и я полагал, что это будет заключительным аккордом наших трудов на Воронежской земле. У меня очень серьезное недомогание, я уже полагал, что все, вряд ли еще придется приехать. Но приехали, хотя недомогание остается, но не в такой степени, как было тогда.

В храме большая святыня – икона Богородицы с Афона «Сладкое лобзание». Подумалось: Годеновский крест, явленый за двадцать лет до падения Византии, как знак преемства от  Второго Рима (так называли Византию) к Третьему Риму – Московскому государству, так и этот образ является связующим звеном с нашими корнями, с древней Византией, со святой Афонской горой. В каноне, который читали за молебном, говорилось о преодолении страстей, о борьбе с ними.

Поблагодарили о. Евгения, который всегда тепло, любезно нас встречает, умиротворяет своим голосом, своим отношением, помогает нам сориентироваться, находясь здесь, всегда откликается на все наши запросы.

 60 лет исполнилось благодетелю храма Дмитрию Ивановичу, бывшему мэру Калача, который спонсирует этот храм. Мне запомнилась такая деталь в процессе общения: один из бывших руководителей района имеет 18 тысяч гектаров земли  и доход в  100 млн. в год.

После молебна посетили Константино-Еленинский храм в с. Лесково. К сожалению, никто на пришел: боятся инфекции. Один местный даже сказал: «Ну, что вы приехали, заразу нам привезли». Увы, после первой Литургии в прошлом году больше служб не было. Наталья, участница поездки: «Ездили на источник за сто с лишним километров. Я все время думала: Господь щедро наградил эту землю у реки Дон  обилием плодов земных, а вода у них невкусная, солоноватая, тяжелая. У нас на севере земли менее плодородные, зато вода чистейшая, вкусная, звенящая множеством ключей, источников и даже водопадов. А на этом источнике мягкая, чистейшая вода, я даже полила на больную ногу, почувствовала живительную силу, некое исцеление. Понравился Дон, вспомнился Шолохов, русские классики, воспевающие эту реку  - «батюшка Тихий Дон». Он хоть и обмелел сейчас, но все равно чувствуется мощь этой реки, сильное течение, ветер пронзительный, по воде рябь. Не зря во все века воспевали Русскую землю с её реками Доном, Волгой. Я поняла, что благодарные люди приносят на это место иконы, понимая, что такая целительная вода, по вкусу она и насыщает, и утоляет жажду, и питает, как настоящая трапеза, это может быть только Божия вода. Люди приносят простые, печатные иконы, развешивают их на деревьях. Столь же удивителен о. Евгений и его благотворитель, который устроил нам прекрасную трапезу. О. Евгений смирялся перед нашими отцами – о. Кириллом и о. Алипием, все время повторял: как мне приятно с монахами общаться. Я был на Афоне и впервые не тосковал по дому, по жене, по детям».

О. Евгений запомнился своими высказываниями, например: «Не бывает плохих людей, это в нас не хватает света, чтобы высветить в них хорошее». Цитировал Маяковского – «свети всегда, свети везде - вот лозунг мой и солнца». Говорил о том, как ему хорошо с духовными людьми и тяжело с мирскими, о том, что привлекает все духовное. Мы думали здесь калачи продают, пекут, но нет, оказывается, город раскинулся вокруг горы в форме калача, отсюда название.

Шувалов. Большое село, на базе хутора разрослось. В этом селе два наших хороших знакомца – Владимир Иванович, который хозяйством заведует и Валерий Петрович, бывший глава администрации, вышел в отставку в этом году.

Был намечен молебен у креста. Их там два, при въезде в село и при выезде. Мы въехали в село, не заметили крест, он покрашен в коричневый цвет и как бы сливается с лесом. Вернулись обратно, когда уже встретились с Валерием Петровичем, прихватили сотрудников из администрации, у креста расположились для совершения молебна. Я сразу почувствовал, что по полному чину служить молебен не получится: и по времени, и очень сильный ветер был, и у нас сразу микрофон заглох. Поэтому канон читали втай, пели только ирмоса с запевами и катавасии по каждой песне. Я в своем слове по окончании молебна отметил, что мы в долгу перед деревней, что нам все интересно, это не праздное любопытство, потому что потом в какие-то статьи уходит, звучит в каких-то выступлениях то, что мы видели и слышали. На молебне была благодарственная молитва в связи с уходом в отставку Валерия Петровича. Тут что-то не понятно, руководителей так не провожают на пенсию. Сняли и сняли, молча, а мы тут благодарственную молитву о нем вознесли.

Посетили место, где были летчики захоронены, также и воинское захоронение. Один из павших - Герой Советского Союза. Везде молитву творили заупокойную. Посетили клуб, где были в библиотеке, в ней, в основном, советский фонд. Посмотрели музей крестьянского быта, актовый зал. Большое впечатление оставила школа, она образцовая, 1-я в районе. Ей 12 лет. Ряд кабинетов, истории, например. Медпункт. Был интересный разговор, с директором - она математику преподает. Я вспомнил свои детские травмы от математического цикла в школе. Это гнетуще на меня воздействовало, я ничего не понимал.  Услышал от директора, что действительно, математика, в своем  большом формате, представляет искусственные построения, мало имеющие отношения к жизни.

Вначале в школе было 180 человек, сейчас 86. 7 учеников из Переездного, одна учительница оттуда перешла сюда. Сама директриса живет в соседнем селе Мамон.

Были на МТС, технику смотрели. Пригласили на трапезу. Конечно, они не считаются, скоромный, не скоромный день. Это наше упущение. Обязательно под запись надо сообщать на места об уставе трапез. И временной регламент и пищевой, чтобы все было предусмотрено, а что голодать? Скоромное мы же не будем есть.

Лариса, участница поездки: «Шувалов – очень живое хозяйство, оно отлично от нашей, северной стороны. То, что мы видим даже близ Москвы – зачастую в неприглядном состоянии. Здесь же живая земля, живые люди, живые руководители. Владимир Иванович руководит хозяйством 41 год, говорит по существу вопроса, чувствуется, что это его кровное, это его дом. Все в сфере его переживаний,  в поле его деятельности. Видно, что он не за деньги, не за зарплату несет такое служение. Говорит, как о достижениях своих детей в своей семье, что вот сгорел детсад и они за месяц его заново построили. А если идти официальным путем, то этот сад будет восстанавливаться три года. Задача состоит в том, чтобы освободить женщин, чтобы они занимались коровками. Мы видели женщин, которые сорок лет руками доили. Директор школы также говорит обо всем, как о своей семье. Мешает  установка, которая подается сверху. Например, у них сейчас 400 овец, а возможности неограниченные, Владимир Иванович говорит: я готов держать 5 тысяч. Коров в некоторых хозяйствах переводят на химическое питание, а здесь выгоняют на пастбище. Качество молока, мяса очень востребованы, но много преград для реализации. Школа очень нарядная, красивая, разбит сад, где сама директор выбирала саженцы яблонь. Классы оборудованы компьютерами, без которого сегодня никуда, это с одной стороны, а с другой, они переформатируют мышление, что-то совершенно меняется в человеке. Открываю учебник 3-го класса и вижу – шапка Мономаха с крестом, царская, а внизу написано – шапка с меховой оторочкой и рядышком фотография женского жакета и говорится, что это жакет с меховой оторочкой. Такая мелкая деталь, а она что-то меняет в сознание ребенка, путает. Увидев шапку Мономаха в Оружейной палате, человек может сказать: видел шапку с меховой оторочкой. Есть такой предмет - финансовая грамотность, странное название — это о том, как брать кредиты, ипотеку. Естественно, преподается информатика. Есть еще один интереснейший предмет – «Начала светской этики и культуры». Мы попросили поподробнее рассказать об этом предмете. Ребенку предлагается рассказ о разных религиях. Это потеря детей. Наших детей просто крадут в красивых кирпичных зданиях. Множество религий. Есть одна религия, на которой воздвиглось великое Русское государство — это Православие. Я спросила, чье это распоряжение, чьи учебники? Оказывается, спускается из образовательных структур Воронежа, присылают указания, наставления и т.д. Каждый на своем месте должен выстраивать преграду этому обвалу».

Священник туда регулярно приезжает в клуб, проводит службы, уже участок отведен для строительства храма в честь иконы Богородицы «Всецарица». В Шувалове ребята гоняли на мотоцикле и на каком-то отрезке спрыгивали. Закончилось трагически, двое попали под колеса и насмерть погибли. Еще запомнилось, что сотни гектаров земли стоят под сорняком в других регионах, зарастают, а здесь распахивают даже на близком расстоянии от поймы рек, когда по всем нормам не положено распахивать. Расширяют и расширяют площадь пашни.

Наталья: «Люба (еще одна участница поездки – иг.К.) в школе говорит: ну сколько можно в этой школе находиться, два часа мы уже здесь. Вот расписание, я посмотрела и отошла. А батюшка 10 минут рассматривал, я засекала. Что значит, учитель - ему интересно, сам рассматривает каждый предмет в расписании, ему интересно находиться в школе».

Лариса: «После Шувалова поехали в Россыпное. Дивный храм Спасо-Нерукотворного Образа. На первый взгляд он мне показался разрушенным, но там уже проведены работы – восьмиконечный крест, купол покрыт, но колокольня повреждена. В храме меня поразили отбеленные стены, отмытый дощатый пол, там неоднократно были отмыты стены. Храм живой, несмотря на фотографические иконы. Стоят окна, решетки. Пришли люди, удивительные люди. Женщина привезла на коляске ребенка-инвалида, ДЦП, он мычит, и мама это мычание переводит. Это великое служение женщины. Рассказала, как Дмитрий собирает библиотеку, научился, при помощи мамы, читать Псалтырь. Раздает книги по духовному уровню человека. Даже шрифт учитывает, кому крупный, а кто и мелкий может прочесть. Это великий угодник Божий перед нами сидел. Для меня это возрождение России из глубинки, которое идет от отдельных людей. Если сейчас встречаются такие дивные, жертвенные люди дивного ума, дивного устроения сердца, то у нас обязательно будет великое будущее».

Крест на колокольне упал, он был наклонен. Его занесли внутрь храма. Пока перемен никаких, год был непростой. Священник был на престольном празднике, Нерукотворного Спаса 29 августа. Появилось несколько новых икон. Есть библиотека духовной литературы. Стенд, повествующий об истории храма и его современной жизни, отрадно. В Россыпном после службы мы поздравили Ивана Ивановича, бывшего главу администрации, пропели ему многая лета, прочитали благодарственные молитвы, а потом и в Шувалове – Валерию Петровичу (в связи с уходом их на пенсию). Конечно, могут сказать, что не все у них было благополучно, не все были ими довольны, не все было идеально в их работе, наверняка так. Но было много положительных моментов. Например, Иван Иванович храму в Россыпном помогал и блестяще провел 300-летний юбилей села Медвежье. Валерий Петрович сказал, что за год он проезжал по 48 тысяч километров - это троекратно съездить туда-обратно из Москвы во Владивосток. Это что-то значит. И за малое мы должны быть благодарны главам администрации.

Россыпное это наша родная точка, с которой мы начинали все наши поездки более двадцати лет назад.

 «Нужно молиться, чтобы государство изменило политику по отношению к сельскому хозяйству, чтобы не погибала земля» - такие у меня мысли на эту тему.

Еще заехали в соседнее село Медвежье, поклонились кресту, поскольку были в период попразднства. В 98-м году он здесь был установлен. Затем направились в Юнаково, где у нас была большая трапеза. На трапезе были домашние настоечки, очень вкусные котлеты, картошка. И, конечно, теплое общение. Были очень интересные рассказы о житье-бытье. «Русские хохлы» были в ударе. Шутки-прибаутки, хи-хи, ха-ха. Хозяева – Вова и Наташа (им за 60) добродушно подтрунивали друг над другом. Говорили, что на все высокие цены: за лекарства, за мусор (непонятно порой, как его вывозят, а приходится платить); о том, что привели в порядок местное кладбище. Только вошли в раж, как мы засобирались. У них вытянулись лица – они думали мы еще несколько часов будем с ними сидеть, но мы были очень уставшими, еще оставаться не хватало сил. В моленной была павечерница. Шесть человек было – ядро общинки. Довольно тесный контакт у них со священником, который туда приезжает с удовольствием. Старается на все праздники приезжать.

В каждом селе были школы 20-30 лет назад. Руководитель с. Медвежье говорил, что он поступал в школу в 71-м году - в 1-м классе было 55 человек, а сегодня один. Это же невероятно!

Село Юнаково мы никак не могли миновать – это особо близкое нам место. Здесь в конце 90-х мы устанавливали крест на месте порушенного Казанского храма. Тогда еще действовали школа, клуб, столовая, где нас угощали.

Вспомнили столовую, где была директором Наталья Ивановна. Она говорила с болью в голосе: сколько там было свадеб, сколько было торжеств. Все порушено, все разрушено, все растащено.

К сожалению, сейчас жизнь замирает. И на этом фоне отрадное явление – моленная. По милости Божией она продолжает существовать. Юнаково в тесном контакте с местным священником, не везде так. В Лесково полный упадок, хотя священник числится, священники разные. Страхование напало на людей, они даже в храм не приходят, опасаясь заражения. По телевидению мозги промывают, ничего не поделаешь. Мы с благодарностью вспоминали все наши приезды сюда, наше общение, трапезы, беседы. В этом году решили не напрягать местных, остановились в гостинице.

Лариса: «Молитвенный дом, пожилые женщины, иконы по стенам, огромная икона княгини Ольги, как фреска. Две иконы мироточат: свт. Луки Крымского и прп. Сергия Радонежского. Для меня редкая икона Царской Семьи с предстоящими Дмитрием Донским и царевичем Дмитрием. Женщинам уже тяжело ходить, но они старательно вычитывают то, что благословлено – часы, обедницу. С радостью встретили нас. Застолье. Делятся своим горем, как разрушается земля, меняется природа, уходит вода от грехов людских. Не знают, как этому противостоять. Каждый день встают в 5 утра и работают по хозяйству. Они великие труженики на земле. В городе на людей нападают пороки, здесь держатся мужественно. Умение трудиться, умение проживать каждый день – у них нужно и можно учиться».

В Переездном совершили чин обедницы, а перед ним часы, в конце было причастие Святых Христовых Тайн. Не так часто бывает причащение для жителей таких сел, поэтому нужно пользоваться любой возможностью. Как минимум, надо просить приехать священника во все четыре поста, пройти исповедь, причаститься. Наверное, другие священники более коротко это совершают, у нас более строгий чин, все происходит более пространно. Трудно рассчитать время, везде мы с опозданием. Их нужно минимизировать, чтобы люди не расслаблялись. Переездное сильно сдает. После закрытия школы оно сразу уполовинилось. Так происходит повсеместно, где бы мы ни были, везде одна и та же картина. Единственный свет в окне, что дана свобода религии, Церковь не прижимают. И то, что мы собрались, это было бы немыслимо в советское время, когда было 2-3 храма на район, а сейчас делай, что хочешь и мы этим пользовались 30 лет. Насколько преуспели, трудно сказать. Отрадно, что минимальная связь существует у местных с ближайшим священником. Теперь уже и нам радостно, что не раз в год, когда мы приезжаем, бывает такое моление, а почаще. От местных жителей зависит, чтобы сохранить этот ритм, чтобы они не теряли возможность приглашать священника. Это и престольные дни – Покров и Казанская, четыре поста плюс освящение куличей на Пасху, несколько поминальных суббот в году - можно тоже приглашать священника. Можно один год приглашать его на Радоницу, а на другой год на Родительскую субботу. Чтобы посеянное нами семя, которое мы лелеем уже 30 лет, приезжая сюда чуть ли не каждый год, не заглохло. И без меня прихожане приезжали для того, чтобы не дать потухнуть лампаде, которая была возжена  в конце 80-х годов здесь, на Воронежской земле.

Было шесть причастников, я сам причащался. Полунощницу прочли в дороге. Как всегда, беседа, как и после каждой службы, после каждого молебна.

Потом был стол, много, что услышали о вымирании деревни. Когда школа закрылась, выехали молодые родители. В этом году почту и медпункт перевели в бывшую школу. Там же магазинчик находится и музей. Все сконцентрировалось в одном месте. Магазинчик неплохой. Что касается медпункта: одна сумка медицинская и та пустая. То есть в этом плане большие проблемы. Сетовали за столом на руководителей местных и страны, что сельские жители, деревня в небрежении. Нет медицинской помощи, высокие проценты за кредиты. Уменьшили бы ставку до 5%, легче было бы дышать.

Одна жительница сказала, что задала бы бывшему главе администрации вопрос: а что он сделал для Переездного? Врачей нет, раз в неделю приезжает медик, ни лекарств, ничего, нужно в Павловск ехать; для пожилых ничего не сделал. Для Шувалова  - более-менее. Людмила Михайловна (бывшая директор школы) заметила, что когда были пожары, он ночей не спал. Кто не был на его месте может так говорить. Ей я благословил читать Псалтырь по покойникам.

Вспоминали наших родственников – дедушку, бабушку, отца, уроженца Переездного, точнее хутора Хухрин — это рядом, там сейчас камень установили в память о жителях этого хутора. На кладбище были, на могиле бабушки, на могиле старшего брата отца, еще на некоторых могилах, по просьбе людей совершали заупокойный тропарь с 5 поклонами.

Потом поехали в Четвериково, в Троицкий храм. Несколько лет назад была попытка его  реставрации. Молдаване делали, но что-то напортачили, остался купол непокрытым. Мы успели в прошлом году сделать иконостас и солею. Доставили из Москвы престол и жертвенник. Но, к сожалению, после первой Литургии в прошлом году, больше Литургий в храме не было. Было шесть человек на вечерне, опять была беседа. На одном подоконнике находилось 7 или 8 икон свт. Николы. Я посоветовал, чтобы была только одна икона одного святого. В Четвериково староста Елена, у которой сын с ДЦП, а другой наркоман 25 лет -  не женат.

Ну и в Павловск рванули, успели к утрене. Служил о. Михаил - скромный, приветливый священник. Почему-то была лития с освящением хлебов, в канун Отдания Воздвижения Креста. У меня в этот день исполнилось 33 года со дня хиротонии в сан священника. Батюшка меня в алтарь пригласил. На горнем месте копия чудотворной иконы Казанской Божией Матери, как в Казанском соборе Петербурга.

После Павловска поехали в Задонск, где у нас была ночевка. Мини-гостиница «Уют» у нас ассоциировалась с другим названием - «На дне». Один туалет и одна душевая на этаже. Какой-то странный молодой человек там метался, после полуночи громко читал молитвы. Я попросил его читать потише, на что он резко ответил: «А что, мне ваши громыхания слушать? Я поэтому и читаю молитвы». На воскресной Литургии были в женской обители, в которой трудился о. Петр (Кучер). В нижнем храме была Литургия. Несколько десятков монахинь, есть молодые. Херувимскую песнь до Евхаристического канона включительно пели на середине храма. Посетили в Задонске еще один женский монастырь и собор – и там и там было не более 15 человек молящихся.