Игумен Кирилл (Сахаров). Беседа о Таинстве покаяния

Таинства – это особые священнодействия, они выделяются из всего объёма церковных обрядов, из церковных священнодействий выделяются семь основных. И вот сегодня речь о Таинстве Покаяния. Трудно переоценить значимость этого Таинства, значимость покаяния. Само это слово с греческого – «метаноя» означает – «перемена», «изменение», что означает, что истинное покаяние предполагает изменение, перемену, то есть отказ от прежних порочных привычек и наклонностей и вместо них насаждение добрых навыков. Покаяние святые отцы называют вторым крещением. В крещении мы омываемся, очищаемся от греховной скверны, но по немощи нашего естества впадаем в те или иные грехи. Покаяние, подобно крещению, заглаждает эти грехи, очищает нас. Преподобный Иоанн Лествичник говорит: «Весь мир недостоин одной человеческой души, потому что мир проходит, а душа нетленно пребывает во веки». Душа человека, который утопает в грехах, она безчувственна, черства, она постепенно умирает под бременем греховным. И вот чтобы избавиться от этого удручающего положения Господь, по Своей милости, даровал нам Таинство покаяния, которое имеет свойство человека возвращать в прежнее состояние.

Прежде чем говорить о покаянии, необходимо подчеркнуть важность духовничества. Согласно церковным правилам, каждый православный человек должен иметь духовного наставника, духовного отца. Качество духовной жизни во многом зависит от наличия духовника. На сей счёт церковные правила весьма конкретны.  Сейчас у нас нет об этом чёткого представления, это во многом снижает планку нашей духовной жизни.

Святитель Игнатий Брянчанинов советует, чтобы люди православные относились к Богу, духовному отцу и ближним следующим образом: в отношении Бога не делать того, что Ему не угодно, в отношении духовного отца не делать больше того, или меньше того, что он заповедует. Есть такое явление – улучшение послушания, такое искушение, когда нам кажется, что мы лучше знаем обстоятельства, это нам больше подходит и так далее. Поэтому, бывает так, что, получив от духовника какое-то наставление, благословение, совет, начинаем на него оказывать давление со всеми вытекающими отсюда последствиями. В отношении ближнего руководствоваться золотым правилом – не желать ему того, чего не желаем себе. «И вообще, - завершает святитель Игнатий высказывание на эту тему, – всё делать так, как если бы мы были пред лицем Божиим и не допускать ни в каком деле того, что вызывает обличение нашей совести».

Грехи и страсти человеческие многообразны. Грех порой превращается во вторую природу человека и ему очень трудно оторваться от привычного состояния, наклонностей, это всё с болью отрывается и человек малодушествует. Ему кажется, что без этого его жизнь потеряет все краски и не будет полноценной, он начинает играть какую-то роль, но всегда чувствуется истинное состояние души человека. Можно быть по внешности таким елейным, таким добродушным, а внутри гниль. Отсутствие твёрдого стержня всегда будет ощущаться. И напротив, человек может показаться каким-то игривым, искусственным, с наигранной артистичностью, но это несколько другое – свойство натуры человека, его темперамента. И, опять-таки, человек духовный видя такой пример перед глазами не будет давать эмоциональные оценки такому типажу, он почувствует простоту его души, почувствует внутреннюю цельность и безобидность такого человека. Главное – внутреннее состояние человека. И всегда чувствуется – молится человек или нет, священник истово ли подходит, ревностно к службе, вычитывает ли положенные правила или это не так. Мы можем не видеть это своими глазами, но всегда чувствуется, потому что печать молитвенности всегда проявляется в человеке, в его поступках и даже в его внешнем виде.

Семь страстей, семь главных пороков, грехов, смертных грехов, особо выделяют святые отцы и во главе этого списка, прежде всего, гордыня, гордость. Святые отцы так говорят, что людей блудных люди могут исправить и может быть результат, лукавых исправляют ангелы, а вот гордых Сам Бог исправляет. Настолько этот порок входит в естество человека, что никакие наши усилия, убеждения не могут достичь результата, настолько гордыня охватывает человека, пронизывает его. Противоположно гордыне – смирение. Преподобный Кассиан Римлянин, святой Древней Церкви, говорит, что без глубокого, искреннего смирения невозможно приобрести победу ни над какой страстью. Признаки гордыни, в начальной стадии её, тщеславии, весьма многообразны. Если человек уязвляется какими-то упрёками, если он жаждет похвал, если постоянно оглядывается на других: а что они подумают, а что они скажут, - если трудно просить прощение, если человек обидчив, мнителен, долго помнит зло, осуждает других - вот набор признаков того, что порок гордости свил в сердце такого человека себе гнездо. Конечно, бывает странно слышать на исповеди, на вопрос о гордости, что в этом человек не грешен. Трудно это понять, поскольку внимательная духовная жизнь обязательно выявит, в той или иной степени, причастность человека к этому греху.

Ещё, говоря о противоположности гордости, о смирении, высказывание одного святого Древней Церкви о том, что человек грешный и ленивый, но сердцем сокрушенный, он более угоден Богу, чем человек, который делает много добрых дел, но, по причине этого, подвержен самомнению. В самом деле, вспомним наше общение, встречи на нашем жизненном пути. Действительно, иной раз мы наблюдаем примеры людей, которые, в силу разных причин, подвержены каким-то слабостям, однако они весьма о себе скромного представления и они не просто Богу угоднее, но и нам приятнее. А у того, кто делает много добрых дел, однако, самомнение всё зачастую перечёркивает.

В последние годы вышло много различных наставлений, популярных брошюр в помощь кающемуся с перечнями различных грехов. Все эти перечни, конечно, не могут сравниться с тем, что мы имеем в чине исповеди по древнему чину, где изложена полнота, которая вообще отличает древний чин (или старый обряд) во всех своих аспектах, там большая полнота и цельность. Хотя какие-то новейшие веяния, новейшие изобретения сатанинской хитрости в плане пороков и грехов, зафиксированы в этих наставлениях, пособиях. Но что поражает, когда знакомишься с перечнями, изложенными в чине исповеди по старому обряду - это безпощадность к человеческой греховности, порочности. Что-то может показаться коробящим наши чувства: здесь всё это безпощадно, но с целью исцелить, очистить человека, уврачевать его больную душу. Нередко именно безпощадность необходима для того, чтобы вырвать греховные корни. Скольжение по поверхности бывает, как мы сейчас сказали бы, не эффективным, ведь корни остаются. И в этом плане то, что мы имеем в чине исповеди по старому обряду, оно несравненно более глубоко, более полно и безпощадно. Об этом мы будем подробнее говорить. Продолжим общее размышление о Таинстве исповеди, о грехах и пороках человеческих, которые человека отводят от Бога. Конечно, к грехам относится забвение Бога, забвение правил христианской жизни, регулярной молитвы, регулярного посещения церковных богослужений. Мы знаем правило о том, что если три воскресных дня подряд человек не был на богослужении, то невидимо Духом Святым он отлучается от Церкви до покаяния. Мы знаем о том, что как воздух необходима молитва для человека, молитва – беседа с Богом. Нам необходимо подвигнуть себя на то, чтобы, пробудившись от сна, не садиться за стол до тех пор, пока не прочитаем положенного утреннего правила, и не отходить ко сну до тех пор, пока не помолимся, не прочитаем положенные по уставу вечерние молитвы. Молитва - это не формальное делание, она требует усилий, душевных и телесных. Не случайно преподобный Исаак Сирин говорит: «Всякая молитва, при которой тело не утрудится, а сердце не придёт в сокрушение, подобна недозрелому плоду». Когда мы чувствуем слова молитвы, когда она проникает в наше существо, заполняет нашу душу – это совсем другое, чем просто скользить по поверхности, чем просто выполнить правило. Как покойный владыка Антоний Сурожский говорил, припоминая своих близких: «Вычитал положенное правило, а теперь можно и помолиться». Видимо, вычитали их формально, механически, а необходимо, чтобы они стали нашей молитвой. Эти образцы молитвы, которые даны нам в молитвословах, это фиксация той духовной высоты, которой достигли подвижники, аскеты. И мы, когда с полным вниманием, прежде всего, читаем эти молитвы, то они должны стать нашими собственными, а не просто механически, формально всё вычитывать. «Человек без молитвы, как рыба без воды» - говорит святой  Иоанн Златоуст. Причём, даже если мы не достаточно понимаем то, что читаем, даже если не сразу привыкаем со вниманием и с полной отдачей совершать наше молитвенное правило, по словам преподобного Иоанна Лествичника, – «всё равно не говори, что напрасно, потому что само пребывание в молитве есть приобретение. И что может быть выше того, чтобы быть в молитвенном общении с Господом, быть в единении с Ним».

Очень много способствует нашей греховности и падениям осуждение. Мы часто спохватываемся и сознаём, что тонкую грань, отделяющую осуждение от рассуждения, нарушили. Святые отцы призывают, прежде всего, внимать себе, то есть, обратить внимание на своё собственное внутреннее состояние, тогда мы не будем осуждать других, потому что в нас самих много того, за что мы осуждаем других. Немногие этого достигли. Политики постоянно обмениваются какими-то обвинениями, самокритичности у них явно порой не хватает. Все стараются обвинить других, ярлык навесить и так далее.

«А хотящие спастись» - это, по словам преподобного Дорофея, – «прежде всего, обращают внимание на свои собственные недостатки, а не на недостатки ближнего. И преуспевают при таком подходе».  Внимание, прежде всего, должно быть направлено на самого себя.

Пост. О нем много говорится в чине исповеди. Пост и молитва – это как два крыла. Образное сравнение: лодка плывёт - на одном весле надпись «молитва», на другом «пост». Если грести одним веслом, то будем кружиться на месте. Только два весла, а именно, пост и молитва могут сдвинуть лодку и придать ей динамику. Так и в духовной жизни. Прп. Иоанн Лествичник говорит: «Как птица утучнённая пищей взлететь не может, так и человек, который утучняет своё чрево излишней пищей, он тоже не может духовно воспарить, духовно подняться, оторваться от земной суеты. К тому же неизбежно чревоугодие порождает различные страсти и пороки. Прп. Иоанн пишет, что как в навозе неизбежно черви появляются, так и у человека, который предаётся пороку чревоугодия, всякие помыслы возникают и происходят падения и искушения. Вот почему важно нащупать ту меру, которая для нас адекватна, является для нас необходимой для поддержания жизни, тонуса трудового, жизненного, а сверх этого уже подпитка страстей, всё равно, что подкладывать лишние дровишки в разгорающуюся печь.

Много падений случается от празднословия. Нас заносит. Святые отцы наставляют больше любить молчать, чем говорить, потому что молчание собирает, а многоговорение расточает. Сравнение с баней – ее натопили, а потом раскрыли двери и тепло улетучилось. Вот недавно были в деревне, мои спутники-горожане натопили баню по-чёрному, но все существующие щели не закрыли, поэтому, когда настал объявленный банный час, получилась холодная баня. Так и здесь, такое образное сравнение – тепло духовное накапливается в человеке, который в молитве пребывает, а когда нараспашку двери, окна - тепло улетучивается.

Ещё о духовничестве. Святые отцы говорят: «Нет несчастнее и ближе к погибели человека, который не имеет наставника на пути духовной жизни. Он подобен городу, не ограждённому стенами». Как в город, не защищённый стенами, может любой противник войти, причинить зло, вред. Так и человеку, который не ограждён стенами, образно – духовным руководством, советом, тоже враг нашего спасения имеет более лёгкий доступ. А в Священном Писании, в книге Исуса, сына Сирахова, сказано: «Без совета ничего не твори. Те, кто поступает без совета, падают как листья». Человек очень часто путается, как говорится, наступает на одни и те же грабли, множество сетей расставлено и ему кажется, что вот выход, это оптимально, прорыв на этом направлении и очередная сеть, очередная яма, потеря времени, сил. Вместо того, чтобы смиренно обратиться к духовному наставнику и сконцентрировать свои скромные силы на оптимальном направлении, которое приводит к желанной цели.

Прп. Иоанн Лествичник такое даёт сравнение: человек, обременённый грехами, подобен кораблю, который перегружен. Он может легко попасть в аварию, затонуть от этой перегрузки, потерпеть крушение, ведь рифы на пути встречаются. Но имея опытного капитана, он может, невзирая на перегруженность, достичь пристани. Так и человек, обременённый грехами, но имея опытного духовного наставника, может эти рифы обойти, миновать и достичь пристани спасения. Как важно для корабля иметь опытного капитана-рулевого, кормчего, так и для духовной жизни иметь опытного духовного наставника.

Отец монашества, прп. Антоний Великий (в нашем храме есть его образ, прекрасно написанный на старой доске, с частицей мощей) говорит: «Твёрдо знайте, что преуспеть в духовной жизни невозможно, и даже чётко различать добро от зла вы не сможете, если не будете повиноваться отцам вашим» - то есть руководствоваться наставлениями духовника. Современного человека часто смущает эта необходимость иметь духовного отца. Ему кажется, что это будет такая мелочная регламентация, как говорится, шагу ступить не сможешь, чтобы у духовника не спросить. А это претит свободолюбию человека, он этим смущается. А между тем, напротив, чувство духовной свободы обретает человек, который решится, чтобы у него был духовный наставник. И опытный духовный наставник никогда не будет грубо ломать и регламентировать, он будет очень аккуратно, искусно направлять человека по правильному пути, молиться о нём. И человек оценит всю значимость и ценность наличия у себя духовника.

Что такое грех? Представим себе прекрасную картину, но на ней царапина, клякса, пятно - это грех на человеке. Или скажем, какое-то полотно, на котором ангелы изображены и старческая морщинка на прекрасном юном ангельском лице. Так и грех. У человека, далёкого от покаяния, или который по-настоящему не кается, в душе царит мрак, зловещая тьма. Его удел – мучительные терзания совести, и холод излучается от него, мы это ощущаем. Иногда бывают такие неожиданности – человек на исповеди, что называется, бьёт себя в грудь, бичует себя, по всякому (хотел сказать: и в хвост, и в гриву). И стоит только духовнику поддакнуть, что да, действительно, как ты до такой жизни докатился, как тут же реакция неожиданная – чувство обиды, человека задевает за живое, как о нём могли так подумать в самом деле. Сразу чувство покаяния исчезает у такого человека. С одной стороны, признак гордыни, как мы выше говорили, когда слишком мнительно и болезненно человек смотрит на реакцию окружающих. С другой стороны, очень полезно бывает человеку прислушаться, что о нём говорят. И, как правило, о чём многие говорят: неряха, грубый, раздражительный и так далее, - это всё есть на самом деле. Очень важно смиренно, самокритично посмотреть на себя со стороны. Тем более, что желающие блага человеку, что называется, не просто треплются, а действительно, желают блага и что-то замечают в человеке. Это будет верное указание на имеющиеся у нас недостатки.

Греховные помыслы. Это важный момент в аскетике, в деле покаяния, которым пренебрегать нельзя. Мы знаем из святоотеческого учения о развитии греха про пять стадий его развития, начиная с прилога – мысленного приражения, которое при невнимательном к себе отношении переходит в сочетание, сосложение и так далее. И, в конце концов, реализуется на деле. Об этом так говорят святые отцы: из яиц, которые наседка согревает теплом, вылупляются птенцы. Так и помыслы, которые враг всевает, а человек относится к ним со вниманием, услаждается - они превращаются в дела. Помыслы, которые не раскрываются, переходят в дела. И враг всячески блокирует, мешает человеку покаяться: как же так, такие постыдные помыслы раскрыть другому человеку, не поймёт, плохо будет думать о тебе, плохое будет впечатление и так далее. В итоге, человек, будучи так искушаем, тушуется и эти помыслы, которые его обволакивают, постепенно переходят в дела.

Исповедь требует регулярности. Сейчас называют такие цифры, что до 80-ти процентов у нас православных, а на самом деле, так только по факту крещения. У нас есть даже такая категория, как «православные атеисты», как себя назвал однажды Лукашенко. То есть эти критерии очень размытые. Реальные цифры – 3 или 4 процента людей, более-менее регулярно посещающих храм и один процент по-настоящему воцерковлённых людей. Такие «впечатляющие» цифры. Классический критерий один – это бывание на исповеди, о чём сейчас ведём речь, на причастии – не реже одного раза в год. Вот критерий церковности человека. Всё остальное – не убедительные критерии, по факту крещения и так далее, захождения в церковь, чтобы поставить свечку. Как говорят, что есть у нас прихожане, есть захожане, есть те, кто дважды в жизни бывали в церкви и оба раза на колёсах: первый раз, когда их привозили крестить, а второй раз, когда в последний путь провожают.

Как наше тело нуждается в регулярном очищении от грязи физической, так и душа - если её редко омывать в Таинстве Покаяния, она покрывается коростой. Часто бывает на исповеди такой момент: на вопросы священника отвечают – «не помню». Слабая память – не оправдание. Забывчивость от невнимания, нечувствия, чёрствости. Если бы грех нас не уязвлял по-настоящему, тяготил, то он не забудется.

Это что касается вообще о Таинстве покаяния. Теперь немного более конкретно о Таинстве исповеди по древнему чину, какие же тут отличия. Уже было сказано, что здесь более полный перечень грехов, более тщательный подход. Бывать на исповеди непременно нужно во все посты, в День своего Ангела. По старому  чину не бывает так, в потоке: пришёл, сказал-не сказал. Тут тщательно всё исследуется. Обычно бывает в храме исповедь, или на дому. В нашем храме долгие службы уставные, многочасовые, исповедь бывает параллельно богослужению. Начинается она на кафизмах, когда можно провести, так называемую общую исповедь, то есть перечень молитв и напоминание о грехах. Потом идёт непременно частная исповедь. Не знает Устав Православной Церкви так называемой общей исповеди, как можно наблюдать в некоторых храмах, по разным причинам (объективным, субъективным). Прочитали молитвы, какой-то перечень грехов: «Каетесь?» - «Каемся». И, в лучшем случае, подходит каждый индивидуально под накрывание епитрахилью, читается разрешительная молитва, иногда скороговоркой. Поток людей, всё понятно, тем не менее, в этих вопросах недопустим формализм, спешка. В нашем храме за 30 лет я не помню ни одного случая, когда была бы скомканность в этом вопросе. Всегда все приходящие на исповедь доходили до такой кондиции, когда на вопрос: «Ну что ещё?», отвечали: «Сказать больше нечего» – «Хорошо, тогда следующий». Нельзя сказать, чтобы затягивалось это. Господь так устраивал, что в рамках богослужения, как правило, все успевалось. Если кто-то и не успел, потом ещё на правиле специально для причастников вечером у него была возможность пройти исповедь. Может быть, в начале нашего пути, когда мы ещё не нащупали оптимальных путей, я помню, на Пасху, была некоторая задержка с потоком исповедников. Потом это всё как-то урегулировалось. Надо избегать чрезмерного неоправданного утомления людей, это бывает им в тягость, внимание рассеивается и так далее.

Интересны первые страницы Чина исповеди в старопечатном варианте, я сразу перевожу на русский славянский текст – «Хотящий каяться входит со страхом и со смирением и с сердцем сокрушенным, даже если сам царь будет или князь, вельможа, независимо». Если священнослужитель приходит на исповедь (особенность исповеди по старому чину), то он в полном облачении приступает к этому Таинству. Первые слова священника-исповедника: «Припади и поклонися Богу, Ему же согрешил еси и к Нему же прибегл еси». И далее идёт пространное чтение молитв, которые перемежаются с псалмами покаянного содержания. В конце этих молитв опять диалог: «Священник исповедающагося увещавает с любовью и тихостью и смирением, Бога свидетеля поставляя, себя же вменяя грешна: «Добре пришли, чада, кайтесь грехов своих милостивому Господу Исусу Христу, вземлющему грехи всего мира, Той и твоя грехи возьмет»». Дальше священник вопрошает насчёт того, есть ли у него желание и стремление исполнять заповеди. Ответ исповедника: «да, стремлюсь и хочу». В ответ на это священник говорит: «Не устыдись лица человеческого, потому что все мы грешны. Не утаи в себе ни одного греха, от юности совершенного до настоящаго времени не только делом, но и словом и помышлением». Как от врача телесного мы не скрываем какие-то свои болячки, чтобы получить исцеление, так и врачу духовному мы тоже должны раны показать, дабы получить исцеление. И дальше, в заключительном обращении слова священника: «Ангелы Божии невидимо наблюдают за твоим покаянием, не скрывай ничего, даже малого, потому что во Второе и Страшное Христово Пришествие это всё будет явлено. По-истине, нет ничего тайного, что не становится явным». Такой закон духовной жизни. «Поревнуй, чадо, прежним блудникам, разбойникам, мытарям, грешникам, которые покаялись в один час, и в вечную жизнь вошли, в райские обители». Снова диалог: «Веруеши ли во Отца и Сына и Святаго Духа?» - «Верую». И дальше, мы его называем вероучительным, догматическим аспектом в отношении качества веры человека: нет ли какой ереси, какого-либо заблуждения в его духовной позиции: «Верую во Единаго Бога, в Троице славимаго, Отца и Сына и Святаго Духа, верую во Христа, как Богочеловека» - «Почитаешь ли Пречестный Крест Христов, Пресвятую Богородицу, святых, мощи святых» - «Почитаю, поклоняюся» – «Ересей каких-либо не содержишь?» - «Не содержу». «Верую» читается. Наше кредо – Символ веры. И далее дифференцированный подход к разным категориям кающихся. Юных не вопрошать о каких-то падениях плотских, кто не причастен этому, «да не в соблазн ему будеши». И далее вопросы подробные: как, когда, в течение какого времени. И дифференцированно: для семейных одно, для тех, кто одинок другое. Для людей простых свой подход, свои вопросы, для властей предержащих тоже, применительно к ним. «Не изменял ли в чём присяги своему государю?» Читаю наугад. Дальше – «Не мучал ли челядь свою ранами различными?» - «Не делал ли насилия всем человекам, надеясь на своё богатство и положение».  Исповедь – важнейший инструмент воздействия на власть предержащих, они в равном положении, как и другие кающиеся, пред Богом предстоят. Здесь, как говорится, невзирая на лица и в плане исповеди, и в плане допущения к причащению. Никаких не должно быть исключений, общий подход. – «Не судил ли кого по мзде?» Это как у нас называется? Взятка, взяточничество. Эти вопросы обращены к тем, кто причастен к власти. Человеку слабому, немощному более сокращённый перечень, а далее читаем – «Здравому и который был у тебя раньше на исповеди и сие приложи» - дополнительно идёт перечень грехов, например, наугад берём – «к родителям своим согрешил непослушанием, злословием, осуждением и досаждением». Древние правила нам чётко говорят о том, что никакого общения с людьми иноверными в делах веры, даже в совместном вкушении пищи быть не должно. Потому что приём пищи рассматривается святыми отцами, как продолжение богослужения, поэтому не должно быть совместного приёма пищи, переход этой грани размывает ту дистанцию, которая должна существовать – «Согреших с иноверными, ядох и пиях». Не вражда, а некая дистанция, некое сознание, что мы всё-таки в истине объективно, а не в заблуждении и здесь размывать эти вещи и всё как бы на одну доску ставить под предлогом какой-то толерантности, такта и любви, это недопустимо. В итоге мы имеем то, что мы имеем, скажем, совместные браки, размывающие массив нашего народа, они прямо запрещены правилом VI Вселенского Собора. То есть должна быть некая дистанция, когда мы чётко знаем границы допустимого. Поэтому были отдельные слободы у нас для иноверцев, не было такого всесмешения. Они-то не смешиваются, у них чётко их критерии наблюдаются, скажем, у мусульман можно взять в жёны христианку. Но отдать за христианина дочь – это нарушение их законов. Потому что муж может обратить жену в свою веру, мусульманин христианку, хотя мы знаем примеры, допустим, Ясир Арафат имел жену-христианку, она христианкой и осталась. Но часто бывает, что жёны переходят, принимают веру своего мужа. Христианину, с их точки зрения, отдать в жёны мусульманку непозволительно, т.к. он может перетянуть в свою веру. Это не принято и на это не идут. В итоге наш народ теряет по разным причинам, в том числе, из-за таких браков с иноверцами, смешение происходит, размывание нашего народа. Всё упирается в духовные корни, если бы мы строго соблюдали эти правила, которые наши предки блюли строго, то не было бы такого размывания, таяния нашего народа.

«Согреших, похулих и осудих цари, князи, святители и всякий священнический чин, всякого человека (дальше перечисляется) глухого, хромого и так далее». Особенно серьёзный подход к вопросу о разных плотских согрешениях. Хитросплетения этих грехов очень детально разбираются в этих перечнях и правилах. В этом вопросе мы наблюдаем два подхода. Один такой: нечего копаться в грязи, она прилипает, в общем покаяться и забыть; с другой стороны, закон нашей психологии таков, что без детального раскрытия, без того, чтобы со стыдом  не вырвать, иначе не сгорит, это всё будет давать о себе знать. Конечно, бывают такие искушения, когда пристрастно подходят с такими вопросами, тогда это всё прилипает. Правильнее здесь отринуть ложный стыд и ради блага ближнего потерпеть и постараться помочь преодолеть этот барьер и довести дело до конца. Как правило, люди благодарят, чувствуют пользу от такого серьёзного и детального подхода, хотя, в отдельных случаях, бывают недоумения, смущения, возмущения.

Отдельно вопросы к девицам, женам, отдельно вопросы для священнослужителей разных чинов, для монашествующих. Например, для священников интересно – «Не пел ли песен мирских бесовских. Не отринул ли еси пришедшего к тебе на покаяние» - о внимательном отношении к приходящему на исповедь. «Не умерло ли дитя не крещёное твоим небрежением. Не служил ли, не примирившись с ближним, гнев на него держа и враждуя» и т.д.

Такой детальный, тщательный перечень грехов, дифференцированный подход к разным категориям кающихся людей. Причём, подход осторожный, конкретный к каждой категории кающихся. Важный момент о том, как собственно совершается священником разрешение грехов? Что мы видим в обычном чине исповеди? То, что у нас вошло в нашу богослужебную практику после реформы патриарха Никона, то, что мы имеем на сегодня. Явное западное влияние на форму совершения Таинства Исповеди, о чём говорится в исследовании профессора Успенского из, тогда ещё, Ленинградских Духовных школ, опубликованное в «Богословских трудах» - официальном издании Московской Патриархии. «Следы западного влияния в наших богослужениях, в частности, в Таинстве Исповеди». Характерное отличие западной практики – это схоластический подход, подход рационалистический к духовным реалиям. Существуют формулы (таково свойство схоластики) на все случаи, у католиков. И конкретно здесь выделяется момент, формула, молитва разрешительная – «Господь и Бог наш Исус Христос, властью мне данной…». Это чисто католические формулировки, акцент на «я», на священнике - «я, властью мне данной, прощаю и разрешаю тебя от всех твоих грехов». В старой практике, в старом обряде не было такой формулы и считалось, что вся совокупность молитв, читаемых священником после частной исповеди, является разрешающим действием. Выделение какой-то конкретной формулы - это свойство схоластики, западный подход. Эти молитвы читаются священником для молящихся, которые в это время в положении «ниц» находятся, читают в это время про себя либо псалом 50 либо 40 раз «Господи помилуй». «И по сем» - то есть после прочтения этих молитв – «священник возвигнет кающагося» - и читает отрывок из послания апостола Павла к Тимофею (на тему покаяния) и отрывок из Евангелия на ту же тему. После этого исповедники подходят для того, чтобы поцеловать Крест и Евангелие в завершение своей исповеди. Вот таким образом совершается Таинство исповеди по старому чину.

Одна из причин снижения качества духовной жизни, снижения планки, это то, что исповедь не сопровождается епитимьёй. То есть, когда священник, реагируя на услышанное, на какие-то особые прегрешения не налагает епитимью. В виде поклонов, добрых дел, чтения каких-то канонов. В крайнем случае, отлучение от причащения на различные сроки, в зависимости от тех или иных прегрешений. Это является епитимией, которая по своему смыслу является не наказанием, а врачевством. Поэтому неразрывна взаимосвязь между исповедью и епитимьёй. Священник, не налагающий епитимью, по сути, потакает человеку согрешающему. Можно ещё такое сравнение привести: мы покаялись, это значит, образно говоря, мы обнажили раны наши греховные и они, эти раны, были очищены. Но рана остаётся, она нуждается, чтобы к ней приложили пластырь. Так вот, очищение раны – это исповедь, а пластырь, налагаемый на эту рану – это врачующая епитимья. Епитимья помогает человеку прийти в осознание своей греховности, и получить действительно облегчение, исцеление своей раны греховной. Поэтому не роптать нужно, когда мы от священника получаем епитимью, а осознать важность ее, смиренно принять. Только польза будет для нас от этого.

Ещё такое сравнение в заключение: если мы каемся в грехах, а не исполняем наложенных епитимий, то мы подобны человеку, который, будучи ранен в сражении стрелой, стрелу вынул, а рана осталась. Пластыря не приложил. То есть не было епитимьи, или она была, но не исполнялась, поэтому рана не затягивается. Вот как важна епитимья.

Наставления к исповедующим священникам: «Священники должны быть милосердые, братолюбивые, нищелюбивые, страннолюбивые, благосердные ко всем и милостивые, обращающие заблуждающих, посещающие немощных, не призирающие вдов и сирот, нищих. Добро мыслящие пред Богом и человеки, уклоняющиеся от всякого гнева, лицемерия и сребролюбия. Не приемлющие скоро суетнаго слышания. И, прежде всего, должны о себе Бога молить, потом уже и о людях, по заповеди Господней – «прежде очисти свое внутреннее, а потом и внешнее».

Ответ на вопрос о выборе духовника. Сразу пришло в голову: Вы же не сразу, скажем, соглашаетесь на предложение о замужестве, или не сразу предлагаете кому-то стать женой. Мы же присматриваемся, советуемся, какую-то паузу выдерживаем, прежде чем такое ответственное решение принять. Так и здесь, аналогия такая с житейскими делами, что мы должны внимательно присмотреться. Проще на небольших приходах, в населённых пунктах, там один священник, он всех крестил, всех венчал, там всё в его кругу. Сложнее в мегаполисах, где новые храмы открываются, где их много. Что говорить, мы в Москве живём, здесь масса людей новообращённых, пришедших в храмы. Храмов бывает несколько возле работы, рядом с местом жительства. Выбор большой, как определиться? Что можно сказать по этому поводу? Тщательно подойти, не спешить, присматриваться, походить, послушать, пообщаться, походить на исповедь. В конце концов, мы почувствуем, и конечно, молиться, прежде всего, чтобы Бог указал. И как-то почувствуем, что по душе человек, доверие к нему испытаем, прочувствуем силу его молитвы, убедимся, что это то, что нам надо. В конце концов, помолясь, решаемся об этом сказать. Причём, тут есть момент формальный, но необходимый, а именно, у нас в храме уже сложившаяся община, в основном, прихожане все мои духовные чада, но бывают такие залётные птички, когда кто-то заходит со стороны. Первый вопрос ему: «Есть ли духовник?» Тут начинают плавать: «Да, есть, знакомый батюшка» - «А была ли конкретная просьба: «Будьте моим духовным отцом, примите меня в духовные чада». Этого не было, тогда Вы свободны, Вы окончательно этот вопрос не решили. Окончательно он решается после такого формального проговора, тогда уже закрепляются духовные отношения. Так что вопрос серьёзный, спешить не надо, но и не затягивать. Есть у нас такая категория - «сомневаюсь я, однако» во всех жизненных вопросах, они до посинения всё присматриваются к возможному спутнику жизни, когда проходят все здравые, логичные периоды. Так и в духовной жизни, всё сомневаются, может быть, они на смертном одре решатся с последним вздохом конкретно что-то решить? Во всех жизненных вопросах должна быть мера. У нас часто бывает, что мы эту меру не выдерживаем. Допустим, взять брачные дела, то мгновенное схождение, а потом разбегание в разные стороны, у нас три четверти разводов. Или виновники демографического кризиса, которые всё присматриваются, потом уходят с головой в работу, решение текущих проблем, затруднительно для них сменить стиль жизни, привыкнуть к новым реалиям, они не могут себе это представить. Раньше браки заключали в более раннем возрасте, всё тщательно просчитывалось, анализировалось, активной была роль родителей. И мы видим, что браки были твёрдые, крепкие, семьи большие, а то, что нам замутили сознание пропагандой, эмансипацией и так далее, это всё привело к кризису демографическому. Русский народ разобщён и вымирает. Духовник должен быть мудрым советчиком, подсказывать, чтобы не было застойное болото в жизни человека. Как-то аккуратненько подталкивать человека, чтобы он вышел из положения стагнации, чтобы была динамика нормальная в его жизни. Чтобы люди не стремились по три образования получать и под этим предлогом не вступать в брак. А потом, к 30 годам закончили обучение, в конце – концов, а работы найти не могут, а лучшие годы, когда можно иметь двоих, троих детей уже позади, начинаются проблемы физические и другие, чтобы брак создать. Время ушло. Вот почему духовному отцу постоянно необходимо наблюдать за ситуацией и аккуратненько подталкивать, чтобы не было застоя. Сами по себе многие люди по старинке по течению плывут, день изо дня, с работы пришёл усталый, выпил, отоспался, утром опять на работу. И так человек привыкает к этому ритму жизни, а ведь есть дела естественные и необходимые, которые нужно решать. Иногда у людей всё в хронику переходит, а духовник должен следить за своим стадом как  пастух, во всех отношениях, в этом его значимость.

Есть понятие икономии, т.е. снисхождения, когда мы знаем строгость правил чётко, но по обстановке, по времени, разумно, в какой-то адекватной мере идём немножко на компромиссы, учитываем разные моменты. Покойный старообрядческий митрополит Андриан говорил: «Я выступаю за то, чтобы у нас были добрососедские отношения с другими, чтобы мы не увлекались постоянным обличением, зазиранием, укорами, а чтобы мы (как он говорит в своём последнем предсмертном интервью), утром просыпаясь, видя соседа, здоровались, справлялись о его здоровье». Повторяю: есть общие правила, а есть конкретные обстоятельства жизни, которые как раз духовник и регулирует. В любом случае обращение кротко и смиренно со всеми и благотворение всем, не зависимо от веры. Об этом пишет преподобный Феодосий Печерский в завещании – «Любому – латинянину или сарацину (мусульманину) окажи помощь, благодеяние, накорми, напой его». Когда наши предки из отдельной посуды угощали иноверцев, это не значит, что они делали это грубо и с какой-то злобой. Просто это был момент внешнего выражения того, что мы отдельное стадо, мы не можем смешиваться с другими, потому что это может повредить нашей вере. Поэтому когда проходящие путники просили воды в доме старовера, то хозяйка кричала, допустим, дочери: «Подай из поганой кружки». Не какая-то грязная, поганая, просто специальная кружка. Главная мысль – это создание дистанции, которая должна существовать между истинно верующими и всеми прочими, не в силу нашего превозношения, но ради чистоты веры. В Книге Деяний сказано: «Из посторонних же никто не смел пристать к ним…»  – к первохристианской общине. Была такая грань. Это не было подчёркнуто, тем более грубо, вызывающе, но то, что у нас в сознании должна быть эта идея некоей дистанции – несомненно. Внешние формы и объёмы этой дистанции могут быть различными. Главное, исключено – мы не можем причащаться в других храмах, не православных, мы не можем молиться там, мы не можем молиться в доме с неправославными людьми. Это как бы первый уровень. Второй уровень – общение в пище, которое рассматривается как продолжение богослужения, как некое священнодействие – приём пищи, некое освящение дарами Божьими. Здесь мы тоже не можем некую дистанцию не соблюдать. Как это конкретно выражаться должно, тут уже по обстоятельствам…