Игумен Кирилл (Сахаров). На службе у армян-католиков

Продолжаю изучать богослужение, литургические особенности разных христианских конфессий. Литургика была моим любимым предметом во время обучения в Духовных школах. Большое разнообразие, так сказать, разноцветье: многообразие богослужебных вариаций можно видеть в главном католическом храме Москвы на Большой Грузинской улице. После литургической реформы, проведённой на Втором Ватиканском Соборе, в практике Католической церкви доминирует упрощённый формат мессы, впитавший в себя значительное протестантское влияние. При её совершении в разных национальных приходах содержится ряд особенностей, тем более, когда речь идёт об униатах, в основном сохранивших в своём богослужении восточную традицию. Есть у меня один знакомый москвич, которого хлебом не корми – он будет с утра до вечера в воскресные дни на молитвенных собраниях разных конфессий. Он мой «путеводитель» по Москве инославной. Именно от него я впервые узнал об армянах-католиках Москвы. В России их не менее ста тысяч, а всего в мире около 750 тысяч. Уния с Ватиканом была заключена ещё в конце 12 века, в эпоху крестовых походов, правда только на территории Киликии, через которую проходили крестоносцы, направляясь на Святую Землю. Есть версия, что ещё в 5 веке, после отвержения армянами Четвёртого Вселенского Собора, который они заподозрили в реанимации несторианства, часть их сохранила союз с Римом. В 1439 году на Флорентийском Соборе не только тогдашние греки заключили унию с Ватиканом, но и с армянами она была возобновлена (её первые ростки исчезли во время нашествия монголо-татар). Уния, с одной стороны, привела к признанию Семи Вселенских Соборов (до этого они признавали только три первые из них), двух природ и воль во Христе, а с другой – к принятию новых латинских догматов, таких как филиокве, непогрешимость Пап и пр.
 Организационное оформление армянских христиан, подчиняющихся Риму, произошло только в середине 18 века. Центр их находился сначала в Ливане, а потом был переведён в Константинополь. Во время геноцида армян в конце Первой мировой войны погибло около ста тысяч мирян (после этого Армянский Католический Патриархат перебазировался из Константинополя опять в Ливан).
Воскресная месса у армян-католиков в Москве в кафедральном католическом соборе начинается в послеобеденное время. Для католиков не проблема причащаться за литургией, совершаемой по православным понятиям так поздно, ведь пост перед причащением после реформы Второго Ватиканского Собора свёлся к крайнему минимуму – одному часу и то с рядом оговорок-послаблений: для больных, престарелых и т.д. Не проблема и служение нескольких месс в день на одном престоле. Значительно сократились возможности для мирян поисповедоваться, так как нет жёсткой привязки исповеди перед каждым причащением. Это привело к тому, что в Западной Европе почти совсем исчезли знаменитые исповедальни. Впрочем в московском соборе на Большой Грузинской они имеются и на каждой мессе присутствует исповедующий священник. В конце мессы обычно объявляют, что к причащению приступают только члены Католической церкви, причём не имеющие тяжёлых грехов, могущих стать препятствием для должного причащения.
После троекратного удара колокольчиков из бокового помещения храма (ризницы?) вышла красочная процессия во главе, как мне сначала подумалось, с епископом. Однако присмотревшись, я обратил внимание на то, что в руках у него был жезл «греческой» формы, а на голове – митра. Вспомнил, что у армян-католиков они являются принадлежностью архимандритов, а у епископов посохи и митры уже латинской формы. У руках у архимандрита был небольшой крест. Передвигаясь по храму, слегка улыбаясь, он осенял этим крестом верующих. Все участники процессии: стихарные с выносными фонарями на длинных древках, диаконы (пятясь, они синхронно кадили архимандрита), стихарные с рапидами, на которых были закреплены колокольчики (ими они позвякивали как во время самой процессии, так и в определённые моменты в течение всей мессы), предшествующий с выносным крестом и др. были в красных стихарях с вышитыми на спинах знакомой формой армянского креста – хачкара. Сам архимандрит был облачён в широкополую фелонь зелёного цвета (когда он от престола спускался со ступеней с чашей с причастием, фелонь в раскрытом виде по сторонам держали двое стихарных). В храме среди молящихся не менее 90 процентов составляли женщины – большинство из них были в платках, что контрастировало с внешним обликом участниц предыдущей мессы на испанском языке – все они были без платков. Совершая, по-видимому, входные молитвы, служащий постепенно с паузами поднимался по ступеням к престолу. Месса совершалась спиной к народу, а не лицом, как почти повсеместно в католических храмах. В течение всей службы играл орган – он не звучал самостоятельно, а выполнял вспомогательную функцию в поддержке пения. Раньше я думал, что все ритуальные действия у католиков концентрируются в алтарной апсиде, что каждение редко совершается, а кропление святой водой только частным образом при входе. На армянской католической литургии, по крайней мере, это не так. В начале службы было полное каждение храма и неоднократно во время всей службы. Окропление святой водой всех молящихся в храме, правда в другой раз, также приходилось наблюдать. Все помогавшие священнику стояли справа и слева от престола. В левой руке служащего постоянно находился крест – им он неоднократно осенял верующих. За всё время службы ( примерно час и сорок пять минут) служащий ни разу не присел. Молящиеся тоже больше стоят, чем на других католических мессах, часто и присаживаются, но на очень короткое время. Есть что-то на подобие нашего малого входа – выхода с Евангелием. Во время чтения Евангелия двое стихарных постоянно кадили, а двое других стихарных с фонарями стояли справа и слева от священника (читая Евангелие, митру почему-то он не снимал). Проповедь начал произносить на армянском языке, а затем перешёл на хороший русский. Во время проповеди указательный палец правой руки, держащий крест, был поднят. Из проповеди запомнилось, как этот священник разговаривал через окно с решёткой с одной монахиней Ордена кармелиток, проводящих затворнический образ жизни. Эта монахиня говорила ему: «Я нашла здесь любовь – в миру я её не увидела. Я очень счастлива, сидя за этой решёткой». Затем было краткое исповедание грехов всеми вслух и сбор пожертвований. Перед главным моментом службы архимандрит снял перстень и митру и омыл руки. Все помощники спустились по ступеням вниз (в процессе службы они, целуя престол, передвигались слева направо от него и наоборот, вместе сходились и расходились). Произнося установительные слова Евхаристии, архимандрит длительнее обычного держал на вытянутых руках облатку, а затем небольшую чашу. После, по-видимому, возгласа «Святая святым» он держал в одной руке чашу, а в другой – облатку над нею. Причащая мирян, одел на лицо медицинскую маску. Облатку каждому причастнику вкладывал в уста (было не очень хорошо видно – я прочитал, что перед этим у армян-католиков она слегка опускается в чашу; на следующей мессе, которую совершал опять армянский священник, но уже по общеупотребительному у католиков чину и на русском языке, облатки подавались причастникам в руки. В конце мессы архимандрит опять одел крест, перстень и митру. Перед отпустом прозвучала молитва Богородице, а после него что-то типа духовного стиха – мне показалось, что пели его очень тепло и умилительно.
В заключение хотел бы отметить повышенную церемониальность мессы у армян-католиков. Чинность её совершения напоминала заведённый механизм.