Игумен Кирилл
(Сахаров). Размышления в подмосковной деревне
Из всех немногочисленных единоверческих приходов в последнее время наиболее
притягательным для меня стал приход церкви в честь Владимирской иконы
Богородицы с. Осташово Воскресенского района Московской области. 2 часа с
половиной нужно проехать от столицы в этот живописный уголок Подмосковья.
Вечерняя служба начинается здесь непривычно рано – в 14 часов. Приехали
впритык. Я, с благословения настоятеля священноинока Антония, вместе с
водителем поднялся на сравнительно невысокую колокольню. Довольно пыльно, тяжеловатый
люк пришлось открывать с помощью головы. Пять звонких колоколов радостным
звоном огласили окрестности. За время настоятельства о. Антония внутреннее
убранство алтарей и собственно храма стало обихоженным и благолепным. Густой
запах смолянистого ладана приятно наполнял пространство храма. Под иконами в
большом количестве платы с расшитыми восьмиконечными крестами. Несколько
Богородичных икон современного письма поразили одухотворённостью лика Пречистой
Девы. Очень красивые парчовые облачения на обоих престолах (в старообрядческих
храмах на них нет двух свечей – их наличие, скорее всего, заимствование от
католиков). Обратил внимание, что на подоконнике в алтаре находится большое
количество синодиков – пожалуй, в два, а то и в три раза больше, чем у нас.
Молодой священноиерей Михаил с Нижегородчины ревностно совершает службу Божию,
а я сослужу ему. Большие старинные часы, находящиеся в соседнем алтаре, гулко
отбивают каждые полчаса. Размеренно, неспешно, час за часом идёт вечерня,
павечерница и утреня с первым часом (служба закончилась в 19 часов). Отчётливо
слышится каждое слово из чтений и песнопений с небольшого крылоса под
управлением о. Антония. Как всегда отмечаю про себя некоторые нюансы службы,
которые не совпадают с нашей практикой. Например, духовенство в нашем храме
запевает "Хвалите Имя Господне» в алтаре, а здесь на середине храма.
Прикладываясь к иконе, я лобызаю образ Богородицы в плечо, а здесь в правые
ручки Приснодевы и Богомладенца и т. д. После службы нас ждал вкусный ужин.
Особенно понравились квас и пирожки с картошкой домашнего приготовления.
Трапеза имела продолжение в доме настоятеля за беседой. Хозяин разливал гостям
ароматный чай из старинного медного самовара. На столе большой чан с клубникой
и поменьше – с земляникой – «чаепитие в Осташово». Тон беседе задавал
настоятель. Сколько простоты и непосредственности звучало в его рассказах.
Воспоминания детства, рассуждения об урожаях, пчёлах, рассказы об усопших и
здравствующих прихожанах (запомнился рассказ об одной из прихожанок. Прибыв в
храм она говорила: «Не знаю, хорошо или плохо, но я приехала»). Отметил наличие
у о. Антония лидерских качеств. Подумал про себя: «Таков нам подобаше
первосвященник», то есть единоверческий епископ. Особенно близко к сердцу
принял рассказ о. Антония о тяжёлом материальном положении прихода, в
частности, на приобретение дров (в этом году они подорожали) – приходится
платить уже 75 тысяч рублей. Не выдержал, передал батюшке часть этой суммы –
это нормально – более состоятельные приходы должны помогать бедным.
Увиденное и прочувствованное на службе в храме разительно контрастировало с
тем, что я увидел незадолго до поездки в одном московском храме. Стараюсь хотя
бы раз на службе, или вне её, побывать в каждом храме столицы. Я уже бывал
здесь несколько лет назад, но забыл поставить "птичку",
свидетельствующую об этом в справочнике московских храмов. Красивый заливистый
трезвон по случаю отдания праздника Пятидесятницы. Всматриваясь в мозаичный
образ Спасителя над входом в храм – нет, не похож, с досадой отмечаю про себя.
Внутри храма порадовали иконостасы в каноническом исполнении, в том же стиле и фрагменты
росписи на стенах и сводах. Ровно в 9 появляется сравнительно молодой
священник. Прочитав входные молитвы, он входит в алтарь, откуда вскоре
раздаётся возглас на начало часов, после чего священник уже на псалме 50
исповедует людей. Первый вопрос: а когда же он успел совершить Проскомидию и
вынуть просфоры «о здравии» и «об упокоении»? (их имена не звучали и на
ектениях. Как же так – ведь люди вносили пожертвования за их поминовение, а
когда оно было, непонятно). Дальше больше: во всё время Литургии, до самого
отпуста, Царские врата были открыты, возглас: «Господи, спаси благочестивые…»
отсутствовал, как и ектеньи «об оглашенных» и две последующие, не было и эпиклезиса – троекратного
призывания Святаго Духа на освящение Даров, на ектении «Вся святыя помянувше»
прозвучали только три первых прошения. Само собой разумеется, Евангелие
читалось лицом к народу. Молитвы об Украине, как и проповеди не было. Возникает
вопрос: что собственно происходит, и почему не реагируют те, кто должен это
делать.
В Осташово было время отдохнуть и поразмышлять. С сожалением вспоминал, что
не удалось побывать на Рогожском на Круглом столе на тему «Достоевский и
христианство». А ведь собирался, готовился, но по своей рассеянности не
уточнил, в какой день недели будет проходить мероприятие (обязательно нужно смотреть
календарь, особенно если мероприятие проходит в конце месяца, в котором может
быть 30 или 31 день). В «Идиоте» представлен образ светского юродивого.
Блестяще сыграл роль главного героя вначале Юрий Яковлев, а впоследствии
Евгений Миронов. В «Бесах» показана зловредная суть революционеров, которые
прольют реки крови в XX веке. Достоевский стремится доказать на примере
Ставрогина и других, что безбожие несомненно ведёт к утрате нравственности, к
полной утрате всех критериев добра и зла. Один из героев, князь Мышкин,
рассуждает: «Атеистом так легко сделаться русскому человеку, легче, чем всем
остальным во всём мире; наши не только становятся атеистами, а непременно
уверуют в атеизм, как бы в новую веру, никак не замечая, что уверовали в нуль».
Роман «Братья Карамазовы» поражает глубиной психологизма главных
героев. Очень актуальна идея, заложенная в «Преступлении и наказании». Помню,
как учась в семинарии, прогуливаясь по академическому садику я взахлёб
рассказывал лаврскому иеродиакону о только что прочитанном рассказе писателя
«Бобок». Здесь повествуется о подслушанном разговоре покойников, которые перед
окончательной смертью ненадолго просыпаются. Они разговаривают, как будто
ничего не случилось, болтают о пустяках, играют в преферанс по памяти, шутят,
смеются, бранятся, сплетничают, говорят непристойности, откровенно рассказывают
о своей жизни – и это в последнее мгновение, когда есть ещё шанс! Особенно
ценными для меня были выписки из дневника писателя. Недавно, перечитывая их, я
был весьма впечатлён: до чего же звучит актуально, современно, что называется,
на злобу дня. Например:
«У нас в Европе никогда не было и не будет союзников»;
«Я как-то слепо убеждён, что нет такого подлеца и мерзавца в русском
народе, который бы не знал, что он подл и мерзок, тогда как у других бывает
так, что делает мерзость, да и ещё сам за неё похваливает»;
«Тогда только и можем мы хлопотать об общечеловеческом, когда разовьём в
себе национальное …»;
«Не лучше ли исправить, найти и восстановить человека, чем прямо снять с
него голову, Резать головы легко по букве закона, но разобраться по правде,
по-человечески, по-отечески всегда труднее»;
«Нечего рваться куда-нибудь далеко за подвигом человеколюбия, тогда как он
всего чаще у нас дома, перед глазами нашими»; «Ни в каком устройстве общества
не избегните зла … душа человеческая останется такой же, ненормальность и грех
исходят из неё самой»;
«Без личного самоусовершенствования в духе христианской любви
невозможно, в конце, концов, истинного разрешения ни для каких социальных и
гражданских задач»;
«Окончательная сущность русского призвания заключается в раскрытии перед
миром Христа, миру неведомого»;
«Наш народ принял в свою душу Православие, проникся им всецело, считает его
целью своего существования, не зная ничего выше этой святыни, этой
драгоценности, пронесённой им невредимо через все страдания»;
«Никакой муравейник, никакое торжество рабочего класса, никакое уничтожение
бедности, никакая организация труда, не спасут человечество от ненормальности,
а, следовательно – преступности … Зло таится в человеке глубже, чем
предполагают лекаря социалисты, ни в каком устройстве общества не избегните
зла, если душа человеческая останется та же. Потому что ненормальность и грех
исходят из неё самой».
Достоевский не националист, в радикальном смысле этого слова, он
проповедует всечеловеческое единение во Христе. Он считает Россию избранным
народом Божиим. Но избранным не для соперничества с другими народами и не для
господства и первенства над ними, а для свободного служения всем народам.
Особый интерес для меня представляет отношение Достоевского к
старообрядчеству. Внешне он выглядел как стопроцентный старообрядец. Пожалуй,
впервые плотно с представителем этой немалой частью русского народа писатель
столкнулся на каторге. В «Записках из Мёртвого дома» он писал о тягостной
участи осуждённых, вынужденных долго «вариться» в кругу одних и тех же людей.
Один из осуждённых, старообрядец, отличавшийся честностью и добрым отношением
ко всем, сглаживал тяготы заключённых. Известно, что основатель Преображенского
кладбища, ставшего центром старообрядцев-безпоповцев, И. А. Ковылин помог отцу
писателя устроиться на хорошую работу. Есть данные, что Фёдор Михайлович
неоднократно посещал могилу благодетеля своего отца. Род писателя по материнской
линии – Майковых происходил из Боровска, одного из центров старообрядчества
(здесь пострадала боярыня Морозова – в постриге инокиня Феодора). По
свидетельству супруги Достоевского в его библиотеке было немало книг по
старообрядческой тематике, в частности, «История Выговской пустыни» братьев
Денисовых. На последних Рождественских чтениях, на секции по старому обряду о.
Евгений Саранча из Михайловой слободы представил содержательный доклад о
Достоевском. Из доклада запомнилось, что наш великий писатель посещал собрания
«Общества духовного просвещения», где поднимался вопрос о снятии клятв со
старых обрядов. Достоевский горячо это поддерживал.
Вспоминал также фестиваль китайской культуры, проходивший недавно недалеко
от нашего храма на Китайском подворье при храме свт. Николы в Голутвине. На
фестивале была представлена большая программа: беседа по истории
Православия в Китае, показ китайских короткометражных фильмов, живописи, игр,
еды, посуды и пр. На ограде подворья располагалась фотовыставка из больших стендов,
рассказывающих об истории Православия в Китае. Хор подворья исполнил несколько
песнопений на китайском языке («Херувимская», «Тело Христово» и др.). Об
истории Православия в Китае посетителям фестиваля, расположившимся на зелёной
лужайке, рассказывал секретарь подворья о. Алексей. Запомнилось, что до т. н.
Культурной революции в Китае было более 100 православных храмов (чуть ли не
половина из них находились в Харбине). Первыми православными здесь были
несколько десятков русских казаков – «албазинцев», пленённых китайцами. Они
были сильно китаизированы, но с середины XIX века стали постепенно возвращаться
в Православие. В 1884 году был рукоположен первый китайский священник о.
Митрофан (его мать была албазинкой). Активно действовали в Китае католические
миссионеры. Их миссия (в основном её членами были доминиканцы) работала здесь с
XIII века. Они работали, причём, не совсем успешно, в основном, среди сельского
населения, в то время, как проповедь православных была направлена на
представителей более высоких классов. Особенностью неофитов из числа китайцев
является то, что из-за выгод для себя они могут креститься в храмах разных
конфессий. После поражения Китая в войне с европейской коалицией он превратился
в полуколонию. В большом количестве в Китай стали завозить опиум, что вызвало
взрыв ненависти к европейцам. Во время восстания боксёров в Пекине была сожжена
наша миссия. В разграблении её участвовали китайские солдаты, которые должны
были защищать миссию. Тогда погиб первый православный китаец – сын о.
Митрофана, бывший солдатом. Во время восстания ихэтуаней (они были буддистами)
православных китайцев (их было около 500 человек) принуждали приносить жертвы
языческим богам. Тогда погибло 239 православных. Их тела разрубали, сжигали,
чтобы они не воскресли. Было немало случаев отречения от Православия. В 1913
году православных китайцев было уже более 10 тысяч. Действовала семинария и
несколько монастырей. Сейчас в Китае 2 местных священника – в Харбине и
Внутренней Монголии, а также несколько русских священников.
Говоря о Православии в Китае нельзя не сказать несколько слов о такой яркой
личности, как о. Иакинф Бичурин. В Чувашии его почитают как первого и
крупнейшего учёного – чуваша. 14 лет он возглавлял Пекинскую Духовную Миссию (с
1807 по 1821 год). Его считали первым знатоком Китая. В Россию он вывез на
целом караване из 15 верблюдов большое количество китайских рукописей. На его
могиле был поставлен памятник с эпитафией на китайском языке.
О. Алексей, по просьбе одного батюшки, в заключение лекции произнёс на
китайском языке начальный возглас Литургии: «Благословенно Царство Отца и Сына
и Святаго Духа …»
После своего выступления на конференции в Свято-Филаретовском институте я
не один раз сталкивался на различных мероприятиях со студентами этого учебного
заведения. Так было и на фестивале: «Нам понравилось Ваше выступление,
особенно, рассказ про ежовые шкурки», сказали они мне тогда. Я в ответ:
«Студенты, как известно, народ ушлый – припечатают прозвище, потом оно долго
будет клеиться: «А к нам приходил игумен Кирилл (Сахаров) – а, это тот, который
рассказывал про кота, мышей и их защитные ежовые шкурки!» Помню, как в 90-е
годы я вместе со знакомым священником из Винницы в рамках работы секции по
культуре Рождественских чтений побывал в одном учреждении. Докладчики поднимали
узкие темы, связанные с филологией русского языка, монотонным голосом излагая свои
соображения. Зал постепенно погружался в «нирвану». Сидящий рядом собрат заснул
крепким сном. И вдруг, позади раздался какой-то шум-гам. Повернувшись, я увидел
следующую картину – модно одетый сухощавый высокий, лет под 80 старик отчаянно
рвался на трибуну. Запомнились его яркая обувь на высоком каблуке, бабочка и
подкрашенные волосы. Старик отчаянно вопил: «Я протестую! Я не позволю в моём
присутствии высказывать такие ошибочные мнения!» Причина его «пассионарного»
взрыва заключалась в том, что кто-то из докладчиков высказал не понравившееся ему
утверждение по поводу каких-то склонений суффиксов, артиклей и аористов.
Приоткрыв рот от удивления, я наблюдал, как несколько человек уговаривали,
успокаивали «филолога», а он продолжал буйствовать, крича: «Как можно в моём
присутствии допускать подобные высказывания!» И опять: «Я не позволю!», «Я
протестую!» и т. п. Естественно, зал был взбудоражен, дремоту участников
мероприятия как рукой сняло. Очнулся от глубокого сна и рядом сидящий батюшка. Спросонья
хлопая глазами, всмотрелся он в эту необычную картину и вдруг довольно громко,
так что услышал весь зал, протянул: «Так это же Ки–и-и-са Воробьянинов!»
