Игумен Кирилл (Сахаров). Заметки с ежегодного собрания московского духовенства

Читаю сообщение на электронной почте: «Явиться не позже 9-ти утра». Первая реакция – ну зачем так рано. Когда же увидел огромную очередь из духовенства, стоявшего у входа в Зал Церковных Соборов, то понял, что смысл есть. Многие священнослужители были без подрясников, в куртках и шапочках. Своим видом они напоминали мобилизованных. Длиннобородых и, тем более, «гривоволосых» можно сосчитать по пальцам. Сидим, в ожидании Патриарха. Прошло более часа. Кто-то из батюшек беседует друг с другом, кто-то просматривает панораму собравшихся. Интересно, а многие ли из них творили про себя Исусову молитву. Появился Патриарх. В президиуме справа от него митрополит Дионисий, слева протопресвитер Владимир Диваков. В первом ряду архиереи. Некоторые из них в белых митрополичьих клобуках. Непривычно было видеть митрополита Ювеналия, находящегося не в президиуме, а только в первом ряду. Все тепло приветствуют друг друга. Патриарх как всегда динамично, не формально, вел собрание. Чувствовался большой организаторский опыт в руководстве проведением различных форумов. Основной доклад не зачитывался монотонным голосом, провоцирующим спячку. Периодически Патриарх отрывался от текста, что-то поясняя. Отмечу то, что запомнилось из его выступления.

Западные страны объединяются, а православных разъединяют. О мобилизации духовенства. Каноны запрещают священнослужителям брать в руки оружие и проливать кровь. В законе не прописано об освобождении духовных лиц от мобилизации, но возможна отсрочка. О беженцах. Храмы Москвы собрали на их нужды 500 тонн продуктов, а в целом наша Церковь – 463 миллиона рублей. Статистика. В Москве более 1200 церквей (получается, что до сорока сороков не так уж далеко). В половине из них регулярно совершаются богослужения. Из 200 новых запланированных храмов 134 уже построено и еще 42 строится. Московская Патриархия перечислила на строительство храмов около 4-х миллиардов рублей. Было подчеркнуто, что денежные взносы столичных храмов идут в т.ч. на нужды строящихся храмов, а не на «комфортные условия для Патриарха». Помогает Патриарху в его трудах по Москве 34 архиерея. Служит в столице около 1500 священников и четыре сотни диаконов. Архиереев в РПЦ МП – 400 (на днях будет посвящен 401-й). Много внимания в докладе было уделено моральной проблематике (разводы, аборты и пр.). Необходимо всячески отговаривать от разводов. Семь лет Церковь безуспешно добивается выведение абортов из обязательного медицинского страхования. Государство не должно поддерживать аборты. Определенные опасения были высказаны по поводу мигрантов. Избыток их неквалифицированных представителей усиливает преступность. Есть опасность возникновения их обособленных анклавов. Немало говорилось о служении священников в зоне СВО. Священнику не нужно поднимать в атаку (хотя такие случаи были во время Первой Мировой). Священники должны удерживать от жестокости, оказывать гуманизирующее воздействие на военнослужащих. Патриарх констатировал, что очень возрос уровень проповедников. Меня, кстати, ни разу не приглашали произносить проповеди на патриарших службах, и вообще сослужить, кроме Данилова монастыря, никогда не привлекали к работе каких-либо комиссий. В этом смысле я «одинокий волк», идущий свободной тропой. Как говорится, нигде не состоял и никуда не привлекался. И я счастлив, потому что за 35 лет своего служения в сотнях своих статей я сказал все, что у меня было на душе. 

Компактно выступали руководители отделов – образовательного, молодежного, социального, миссионерского и др. В докладе иеромонаха Онисима запомнилось, что в Москве выбрали предмет «Основы православной культуры» 54 % родителей. В столице действует 400 Воскресных школ с 18-ю тысячами учащихся. В 20-ти ВУЗах имеются церкви, часовни или комнаты для молитв. ВУЗов в столице 125, а среднетехнических заведений – 250. Здесь, вообще, не ведется церковная работа.

Изюминкой ежегодных собраний духовенства Москвы являются ответы Патриарха, как на вопрошания участников у микрофонов, так и на записки. Отмечу, что запомнилось.

Первым задал вопрос прот. Николай Балашов в отношении возможности посвящения в чтецы викарными архиереями (в старопечатном служебнике кроме чина посвящения в чтецы есть чин посвящения в стихарные и свещеносцы). Патриарх одобрительно отнесся к этому, отметив, что нужно тщательно рассматривать кандидатов. В одной из записок, поданных Патриарху, был следующий вопрос: как относиться к тому, что в одном храме настоятель на недоумение группы прихожан, почему стала опускаться ектенья об оглашенных, ответил: «не нравится – идите в другой храм»? Отвечая на вопрос, Патриарх сказал, что, с одной стороны, никакого нарушения в этом он не усматривает, т.к. оглашенных реально нет. Поэтому опущение этой ектеньи не нарушает смысла Литургии. С другой стороны, необходимо объяснять, узнать отношение народа к этому. Не нужно соблазнять. Тут у меня возникло недоумение: как это, нет оглашенных?! А кто же тогда те, кто готовится ко крещению, приходя на три обязательные занятия?! Моя записка о трагическом положении множества сельских храмов в глубинке, особенно, в Ярославской, Вологодской и Тверской губернии, дала импульс к обсуждению этого вопроса. Патриарх сказал, что он сам с вертолета видел бедственную картину руинированных храмов на Ярославщине. Восстановить их епархиям или на скромный бюджет Министерства культуры, абсолютно нереально. Это может сделать только государство. Проблема еще в том, что деревни, в которых стоят эти храмы, полностью вымерли, к ним даже нет дорог. О. Леонид Калинин, председатель Комиссии по церковному искусству и архитектуре, отметил, что во многих этих храмах сохраняются уникальные росписи. Есть возможность с помощью современных технологий зафиксировать все их параметры. Этому, однако, мешают заросли вокруг таких храмов. По этой проблеме у меня свое видение, базирующееся на 30-летнем опыте работы общины в глубинке. Главное здесь – желание, наличие переживания за состояние Дома Божия, пришедшего в упадок. Первое, что нужно сделать, это закрепить за такими храмами конкретных священников с тем, чтобы они не реже одного раза в квартал приезжали туда, чтобы совершить богослужение. Далее, провести консервацию, которая означает очистку от мусора внутри и вокруг. Навесить, по возможности, двери, закрыть оконные проемы и, наконец, делать по одной посильной подвижке в год внутри и со вне этих храмов. Нужно понять, что ни спонсоры, ни государственные дотации так просто не появятся, если не возникнет мало-мальски вспаханная почва. Обо всем этом в фойе я рассказал корреспонденту телеканала «Спас» (в это время митрополит Дионисий зачитывал свой доклад по работе Епархиального совета Москвы).

В докладе по миссионерству были упомянуты старообрядцы, как объект воздействия. Патриарх на это заметил: «У нас со старообрядцами хорошие, добрые, братские отношения. Отрицательный потенциал у них по отношению к нам тает, хотя «негативный рудимент еще сохраняется»». У меня более пессимистическое мнение по этому вопросу. Но это - отдельная большая тема.

Интересным, я бы сказал, сбалансированным, был ответ Патриарха по поводу Сталина, симпатии к нему среди части духовенства. Патриарх сразу сказал, что не является поклонником Сталина, более того, его родные дед и отец пострадали во время его правления. Сталин был очень сложным явлением. Невозможно оправдать репрессии, в частности, против верующих и духовенства. В то же время надо быть объективным – большой вклад Сталина в победу в войне не подлежит никакому сомнению. Патриарх поделился тем, что он изучает документы этого времени и поражается, как много, не жалея здоровья, работал Сталин. Критики утверждали, что начало войны застигло Сталина врасплох и что он несколько дней находился в прострации, не зная, что делать. Между тем, в записи посетителей Сталина в первый день войны отмечено 46 человек, в частности, Жуков был трижды. Мобилизацию, проведенную в первые дни войны Патриарх назвал чудом, а эвакуацию – феноменом. Немного коснулся Святейший владыка и хрущевского времени. Запомнился рассказ, как уполномоченный по Ленинграду издал предписание, чтобы духовенство один экземпляр проповеди передавало в епархию, а второй – ему. Отец Патриарха этого не делал. Объяснение было таково: проповедь начинается со слов: «Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа», а я начинаю с поздравления, а потом еще и добавляю, что хочу. Интересно, что такой подход сработал.

Вот, все, что я мог зафиксировать, несмотря на волны сонливости, которые начали одолевать во время второй части собрания. Подобные собрания важны тем, что во время их проведения есть возможность пообщаться с собратьями. У меня состоялось 5-6 довольно тесных контактов. Во время перерыва можно было попить чай с пирожками. Возникло затруднение: сахар есть, а ложек нет. Я вспомнил уникальность того солдата, который из топора варил кашу, и вышел из затруднительного положения таким образом: сыпанул сахар в стакан с чаем, а потом конфетой в обертке все размешал.