Пасхальный вечер на Рогожском

В последние годы в этот вечер побывал у поморцев и федосеевцев, у новозыбковских на Павелецкой. Настала очередь Рогожского. Как всегда утром, после ночной пасхальной службы поехал поздравлять старшую братию Данилова монастыря. Размеренное, спокойное пение  на ночной службе у нас контрастировало с быстрым, на высоких тонах в Даниловом. Резало ухо: «Снизшел еси в преисподняя страны земли» - вместо «сниде» - как по-старому; «Яже о Марии» - вместо – «Яже с Мариею» и т.д.  Разнобой в приветствовании друг друга  - с кем-то кивком головы на расстоянии, с кем-то едва касаясь или вовсе не касаясь ланитами и брадами. Стараюсь троекратно лобызаться – «О-о! – повеяло единоверческим духом» - заметил один брат. Самым вкусным блюдом на трапезе была солянка. У наместника  - бутерброды с рыбой, у эконома – клубника. Еле дотащил до машины продуктовый набор, извлеченный из глубокого подвала. В коридоре братского корпуса запомнилась картина «Преподобный Сергий благословляет князя Дмитрия Донского на Куликовскую битву». Преподобный изображен в голубой патрахили без поручей, с седенькими волосами с перевязанным на затылке хвостиком. Уверен, что художник писал с натуры – с какого-нибудь сельского батюшки средней полосы России  - таких типажей я встречал десятки. Это изображение никак не вязалось с ликом великого угодника Русской Земли – явное снижение образа. Правда, благословение почти двуперстное. Интересно, что, как и в прошлом году, заключительным аккордом всех поздравлений и песнопений был пасхальный тропарь знаменным распевом, причем, в последний раз  - по старому тексту.

Вряд ли на Рогожском будет читаться поучение, как у безпоповцев. В прошлом году поразило чтение поучения у поморцев одним из наставников. Это чтение было глубоко прочувствованным, проникновенным, трепетным, благоговейным. Никакой экзальтации и эмоционального накала. Оно не было механическим, а благоговейно взволнованным – так бы я сказал. Как будто духовным взором чтец созерцал небесные реалии, о которых доверительно повествовал собравшимся на соборную молитву. Будучи на Рогожском, я невольно постоянно сравнивал то, что видел и слышал здесь с тем, что одновременно происходило в храме Христа Спасителя или в Даниловом монастыре. Вот с колокольни потрясающей красоты раздался звон – легкий, нежный, не давящий. В храме Христа и в Даниловом гудели звоны «во все тимпаны»  - причем как до, так и после службы. 

Появился митрополит  - он шел к собору в темной мантии и черном клобуке  - как-то не по-пасхальному. Приветствую его, интересуюсь здоровьем, вручаю большую, красивую фотографию нашего храма после реставрации. В это время двое фотографируют  - один из них мой спутник. Владыка заметно нервничает. Спешу заверить митрополита: это для внутреннего пользования. Подумал: «Человек открытый и доброжелательный, он постоянно находится под прессом: а что подумают, что скажут? Сплошные стрессы».

Никакой торжественной встречи с десятком архиереев и множеством священников, как в храме Христа Спасителя. Митрополиту сослужил один священник и один диакон. Удивило, что владыка начинал и заканчивал службу (вечерня, павечерница и утреня; в новообрядческих храмах на Пасху вечером служится только вечерня, а утреня переносится на понедельник).  Он сам кадил на «Господи воззвах», совершал вход, находясь в алтаре, почти не отходил от престола. С балкона, где я находился, вся картина сакрального пространства была у меня как на ладони. Потрясающе изящно смотрелся протодиакон Виктор, возглашающий ектеньи с мраморного возвышения на амвоне. Отсюда же и стихарный возглашал великий прокимен – громко, четко, безыскусно.  В храме Христа этот прокимен возглашает патриарший протодиакон - это изюминка службы. Все замирают, когда он мощным баритоном искусно начертывает вычурный рисунок текста. По окончании прокимна присутствующие одобрительно  переглядываются.

Служба прошла четко, динамично, без единого диссонанса или шероховатости. Никаких замечаний или шиканий из алтаря в адрес певцов (среди них запомнились две молодые женщины с младенцами на руках и несколько детей). Как всегда отметил для себя некоторые недочеты в нашей богослужебной практике, остаточные новообрядные элементы. Например, мы служим в красных облачениях («Пасха красная»), полагая, что белый цвет для Великой субботы. Возглашая пасхальные стихи, кадим престол не только спереди, а с четырех сторон и т.д.  Снова обратил внимание на то, что никаких громогласных «Воистину воскресе!» в ответ на «Христос воскресе!» священнослужителей у старообрядцев нет. Значит, акцент делается на содержательную часть – текст пасхального канона. Тихая пасхальная радость у старообрядцев контрастирует с бурным ликованием в новообрядческих храмах.  Иногда кажется, что здесь соревнуются, кто громче прокричит – и священнослужители и прихожане. Я всегда ощущал от этого некоторое опустошение, старался не лететь с кадилом с космической скоростью, не кричать, что есть мочи – это всегда обращало на себя внимание.

В конце утрени ближе к западным дверям оба хора мощно пропели стихеры Пасхи. На первом часе митрополит стал давать крест – сначала мужчинам справа, затем женщинам слева (взял на заметку).  Иподиакон принес от владыки подарок  - книгу «Живое слово» (самые яркие интервью, проповеди, статьи и стихи митрополита Андриана) с теплой дарственной надписью. После службы с удовольствием прошелся по длинной дорожке вокруг прудов за алтарями Рогожских храмов. Странно, что почти никого не было в этом замечательном уголке столицы.

Игумен Кирилл (Сахаров)